В этот утренний час аллея выглядела одинокой и всеми забытой. Легкий ветерок, поднимавшийся от темных вод бегущей неподалеку небольшой речки, незримо обволакивал стволы деревьев и теребил листву. Только он да редкие птицы в кронах вязов, ведущие бесконечную перекличку, придавали пейзажу одушевленный вид. Солнце украдкой выглядывало из-за плывущих по небу бледных облаков, озаряя своим светом разлившуюся внизу идиллию. На мгновение могло показаться, что плоды цивилизации и нога человека никогда не проникали в этот заповедный уголок. Ни тебе суетливо снующих людей, поглощенных решением бесконечных мирских дел, ни грохота музыки из окон домов и машин, ни новомодных переливов, льющихся из мобильных телефонов. Безмолвие и покой.
И только два ряда ровно посаженных деревьев да натоптанная под ними дорожка убеждали, что человек здесь все-таки появляется.
Как бы в подтверждение этой теории к разноголосому птичьему щебету стали примешиваться и другие звуки, невнятные вначале, но с каждой минутой становящиеся все более и более отчетливыми и вскоре уже вне всяких сомнений указывающие, что произвести их может только существо разумное или, другими словами, Homo sapiens. Двое путников вышли из потока яркого света, опоясавшего колоннаду деревьев, и вступили под своды вязовой аллеи. Ими оказались молодой человек и девушка двадцати – двадцати двух лет, отдавшие предпочтение уединению и красоте зарождающегося нового дня неспешному пробуждению в мягкой постели.
На лицах любителей ранних прогулок застыло трогательное выражение. Глаза мужчины излучали нежность и доброту, а во взоре его спутницы читались мечтательность и беспечность. Правда, временами по ее челу пробегала тень, отчего тонкие губы еле заметно сжимались, и на лице появлялись решительные воинственные черты. Проходило мгновение, и позитивный настрой прогонял грустные мысли. Тогда она начинала негромко напевать. Ее мелодичный голос присоединялся к пению птиц, придавая царившей вокруг какофонии, некую упорядоченность.
Впереди показалась тропинка, отходившая от аллеи влево, в сторону мерцающего неподалеку в лучах утреннего солнца водоема.
– Лиза, спустимся к речке, – предложил молодой человек.
Казалось, девушка только и ждала этой фразы. Она с живостью отозвалась:
– Да, пойдем к нашему дубу.
Они свернули. По сторонам от дорожки раскинулся широкий луг. Высокие по пояс травы колыхал погуливающий ветер. Всевозможные виды полевых цветов то по одиночке, то целыми семействами пестрым ковром устилали пажить. Слышалось гудение пчел.
Лиза сошла с тропинки и побрела вдоль нее, срывая выступающие из травы ромашки. Один цветок она воткнула себе в волосы, а затем бросила быстрый взгляд на сопровождавшего ее парня. Оказывается, он последовал примеру своей спутницы. Молодой человек также сошел с тропинки и в данный момент двигался через обступившие его со всех сторон густые побеги иван-чая. Одетый в фиолетовую футболку и синие джинсы, он практически сливался с сиренево-розовыми красками июльского луга.
– Женя, посмотри! – воскликнула Лиза, желая привлечь внимание кавалера.
Девушка закружилась на месте с букетом ромашек в руках. Легкий льняной сарафан послушно последовал примеру своей хозяйки. Низ платья приподнялся и при вращении создавал иллюзию порхающей бабочки.
Евгений залюбовался прекрасным видением. Русые до плеч волосы растрепались, но это нисколько не портило разгоряченного танцем лица девушки. В движении Лиза немного закатывала вверх васильковые глаза и посылала Евгению беспечную, чуть насмешливую улыбку.
О, как он любил эту улыбку! Несмотря на надоедливые, а порою и агрессивные предостережения родственников о том, что нельзя любить свою сестру, пусть и двоюродную! Да, Лиза приходилась ему кузиной. И что с того? Мало ли на свете пар, состоявших в родственных отношениях и тем не менее соединивших свои сердца на веки вечные. Взять хотя бы всем известного Чарльза Дарвина и его кузину Эмму. Союз прошел испытание временем. Супруги прожили в браке сорок лет, у них родилось десять детей.
Или композитор Игорь Стравинский и его двоюродная сестра Екатерина Носенко. Только туберкулез смог разлучить мужа и жену. Но четверо потомков всегда напоминали маэстро о верной спутнице жизни.
Так что перед лицом истории и своей совести Евгений отступником не являлся, а привязанность к Лизе, возникшая еще в детстве, спустя годы сумела перерасти в нечто большее, чем простая дружба. Евгений не ведал, какую судьбу ему уготовили небеса и чего он добьется в жизни, но одно он знал точно: Лиза была именно тем человеком, с которым бы он хотел пройти от начала и до конца свой земной путь. Тем более что девушка разделяла схожие с Евгением взгляды и отвечала взаимностью на робкие ухаживания кузена. Из-за предвзятого отношения родственников, особенно Лизиных, влюбленным для того, чтобы встречаться, приходилось, как говорится в народе, «прятаться по кустам». Но что поделать? На алтарь любви приносились и не такие жертвы.
