10 февраля 1990 г. Ружомберок. ЧССР
Вокзал
1 февраля 1990 года Правительство Югославии направляет в автономный округ Косово войска, чтобы положить конец противостоянию между вооруженными отрядами этнических албанцев и официальными сербскими властями.
В этот же день, 1 февраля 1990 года Болгарское правительство уходит в отставку.
А через неделю, 7 февраля, в СССР, в Москве, члены Центрального Комитета КПСС сами же голосуют за отмену собственной монополии на политическую власть в СССР. Совершая «политическое харакири».
Ружомберокский вокзал был полон оживления. На улице стояла оттепель. Мороза не было. На дорогах блестели лужи из грязного мокрого снега. Тяжёлый эшелон стоял, гордо демонстрируя миру лоснящиеся новенькие коробочки БТРов-«семидесяток». Снова стучали кувалды, выбивающие из-под грузных колёс колодки. И вот первый БТР запустил двигатели, издал сигнал и медленно пополз по доскам платформы. Впереди задом двинулся офицер, вытянув вперёд руки и зовущими движениями, как мать обычно зовёт к себе годовалого ребёнка, делающего первые шаги, повёл за собой грузную машину. Наконец, последняя машина коснулась земли и пристроилась к вытянутой колонне. Впереди всей этой чистенькой колонны – начальник караула гвардии старший лейтенант Майер. И вскоре возглавляемая им колонна БТРов тронулась, повергнув редко встречающееся местное население в чувство лёгкого шока.
Некоторые возмущённо размахивали руками. Некоторые просто смотрели недоумённо. Некоторые просто не обращали никакого внимания. Лишь один усмехнулся и поднял большой палец вверх, в знак одобрения.
Колонна невозмутимо шла в расположение полка. Советские военные испытывали особое чувство злорадной приподнятости.
Проскользнувшая впереди колонны «Шкодовка», с хрустом наехала на полузамёрзшую лужу, обдав грязными брызгами девушку, стоявшую у края дороги перед переходом. Та сжалась вся, отряхиваясь, и тут, увидев идущую воинскую колонну, зажмурилась, приготовившись к очередному удару брызг.
– Тише! Сбавь обороты! – крикнул Майер водителю.
БТР затормозил прямо перед лужей. Медленно, аккуратненько так объехал её. Девушка подняла голову, мило улыбнулась. Майер, гордо восседая в люке, улыбался. Он чувствовал себя не то, что героем – настоящим джентльменом! Он наклонил голову, улыбнулся в ответ и помахал рукой девушке. Колонна двинулась дальше. Девушка провожала загадочным взглядом благодарности уходящую головную машину. И тут, совершенно внезапно, один из сзади идущих БТРов смачно бухнулся в жижу своими толстыми массивными колёсами, неожиданно обдав девушку с ног до головы,.. но Майер этого уже не видел, счастливо приближаясь к родным стенам своего полка! Девушка растерянно смотрела вслед удаляющейся длинной воинской советской колонне.
Некоторые из прохожих не обращали никакого внимания на БТРы, но некоторые смотрели недоумённо, а некоторые возмущённо кричали, размахивая руками.
– Vojenské, späť!1
– Chceš zabiť našu revolúciu?2
– Vráť sa domov, kde si?3
– А вот вам, выкуси! – Майер стукнул левой рукой по согнувшейся в локте правой руке. – Назад? Хрен вам назад! Только вперёд! – он бодро продемонстрировал местным своё «боевое» расположение духа, да так, что все те, кто имел удовольствие это лицезреть, как-то сразу сникли. БТРы, один за другим, проходили через отворённые врата своего гвардейского полка, способного ещё на «подвиг любой»: «Только отдайте приказ, и мы надерём зад всей этой вражеской своре, мать их так разэдак!..»
Расположение седьмой роты
Седьмая рота с первых же дней дала понять Тимофееву, что не «всё коту масленица». Что бывает и так. Майер вошёл в канцелярию роты и воскликнул, увидев товарища.
– Ба! Влад, вот так ёшкин кот! А ты чего здесь у нас? Как я рад тебя видеть, дружище! Выслушав про случившиеся изменения, он хлопнул товарища, вид которого говорил сам за себя.
– Да не грусти ты, я же вот в этой роте уже сколько! И ничего! Сейчас эта рота уже вообще закачаешься в сравнении с тем, что здесь было при Несветайло, когда я только пришёл! А знаешь, ты меня, конечно, прости, но я даже рад, что ты теперь здесь вместо Хашимова! Это мне сейчас, по возвращении из командировки – лучший сюрприз!
– Да ладно, Сашка, я тоже рад! Правда то, что мы теперь с тобой в одной роте, – это единственное, чему я рад! Ладно, давай, иди, отдыхай, небось столько дней в карауле,.. устал?!
– Если честно, то не очень! Спал в поезде сутками! Помыться бы только! Такое чувство у меня, что я перенёсся в далёкий 68-й! И вот, только что оккупировал Чехословакию! Странное такое чувство у меня тут возникло сегодня! Ах, и хорошую технику я к нам в полк пригнал! Муха4! Вах-вах-вах! – он закачал головой в разные стороны и зацокал языком на грузинский манер.
– Ладно, иди, мойся, а я сегодня здесь остаюсь ответственным!
Майер ушёл. А Тимофеев, проведя «проверку» и «отбой», сам устроился в канцелярии, приказав установить здесь койку.
Он закинул сапоги на дужку кровати, сохраняя готовность подскочить в любой момент, если услышит команду дневального или что ещё. И, провалившись в уютный кокон матраса на панцирной сетке, уснул.
