Пронзительный собачий визг наполнил пространство среди многоквартирных высоток, отражаясь эхом от серых бетонных стен.
Слышалась негромкая брань, топот, какая-то возня.
– Держи её!
– Чё ты скалишься, сучье племя!
– Давай-давай! Не рыпайся!
– Тащи её!
Два мужика в синих спецовках с оранжевыми вставками тащили упирающуюся, бежевого, или, как говорят собаководы, палевого окраса, собаку, на голову которой были наброшены удавки.
Эти двое выражено пахли какой-то смесью пота, адреналина, бензина, металла и вчерашнего табачно-водочного перегара. Собака испуганно смотрела в их злобные точки зрачков, устремлённых на неё, мотая отчаянно головой, упираясь лапами. Сердце бешено колотилось. В собачьих глазах помутнело от стресса. Лязгнули металлические засовы. Захлопнулись двери. Стало темно. Запахи бензина и собачьего застарелого страха, от которого всё пространство здесь словно звенело, ударили ей в нос. Чавкающее жужжание стартера подхватил плевками мотор, и всё металлическое чрево собаколовов наполнилось тряской движения…
Какой-то босой человек в одних трико, голый по пояс, яростно прожигая взглядом удаляющуюся «Газель», мчался вслед, крича и размахивая руками.
– Герда-а!… Стойте!
…Примерно годом ранее
– Да утопи ты эти безродные твари, – благопристойного вида женщина, посмотрела с крыльца в сторону собачьей будки на сморщенных беззащитных щенков, тычущихся своими пищащими мордочками в мамкино чёрное бархатистое брюшко.
– Ну, Жучка, паскудная же собака! Нагуляла себе приплоду от Пирата! – добавила женщина и перевела взгляд на мужа, копошащегося неподалёку.
Пират, это был соседский сторожевой пёс рыжего окраса. На вратах этого дома было написано: «Осторожно! Злая собака!», что полностью соответствовало написанному. Хотя было бы сложно точно сказать, кто в этом доме был злее, пёс или её хозяин, воспитывающий своего питомца себе под «стиль»!
Жучка, виновато опустив голову на бок, пытливо из будки смотрела хозяйке в глаза, словно пытаясь уловить в них свою судьбу и судьбу своих отпрысков, затем, зевнув, от нахлынувшего чувства тревоги, она, ища по- собачьи примирения, отвернулась. Своим чутьём она понимала, что что-то не устраивает её хозяйку. Но вот что именно? Она принялась с усердием лизать попискивающие комочки, обнюхивая каждого.
Как она чувствовала, эти беззащитные создания явились на свет именно для того, что бы стать объектом её заботы и её защиты. Материнский инстинкт требовал от неё полной самоотдачи ради них. Но только вот что думают обо всём этом её хозяйка и хозяин? Что дальше? Что же будет дальше? Впрочем, собаке не свойственно заглядывать в далёкое будущее. Так что её беспокоил лишь вопрос ближайшего момента. Как и любая собака, она легко выделяла своих лохматых соплеменников от людей, однако последние казались ей какими-то особыми разновидностями всёмóгущих собак, служить которым и было её призвание безродного дворового пса, проводящего свою жизнь, если вообще повезёт иметь хозяев, на цепи вокруг своей будки. Ей повезло больше, чем соседскому Пирату, которого хозяин держал в ежовых рукавицах, будучи убеждённым в том, что доброта только «портит собаку». Поэтому не только сам её не баловал, но других, вообще держал на приличном от неё расстоянии, формируя в собачьей голове «образ врага» вокруг, даже в лице собственных соседей! Так что Жучке вообще-то повезло! Хозяева её были, в принципе, сердобольными, иногда спускали с цепи, давали порезвиться. А хозяин даже иногда брал её с собой в лес. Лес, полный такого раздолья! Хозяин в лесу, в отличие от неё, не бегал и не резвился. Он занимался там совершенно странными для неё вещами. Но она охотно кидалась в воду за брошенной им палкой, счастливо выскакивала на песчаный берег, неистово отряхивая свою чёрную шерсть. Мир вокруг был наполнен такой вожделенной радугой запахов растений и жизни, чарующим ароматом иных собак, каждый из которых манил её к себе, словно магнит, порой лишая, особенно по весне, покоя. Периодически её неудержимо тянуло к своим лохматым собратьям. Трудно было понять, для чего. Но что поделаешь против инстинкта! Да-да, именно, заложенного природой- матушкой, инстинкта, волею которого, её так сильно и тянуло на эту, полную неведомых приключений, свободу. Она уже совсем не помнила свою мать. Ведь они расстались так давно! Примерно два или три года назад. Что тут поделаешь!
(Собаки быстро забывают, как своих родителей, так и детей. Это происходит, как только подросшие «ошерстившиеся» щенки перестают нуждаться в материнской опеке. А вот с собачьим отношением к человеку дело обстоит иначе. Собачья преданность своему хозяину снискала не только всеобщую известность, но и стала эталоном беззаветной самоотверженной верности, не требующей многого взамен.)
Сейчас Жучка впервые стала матерью, и мир предстал пред ней с новой, совершенно неведомой ранее стороны. Теперь она не прежняя беспечная молодая сука, ищущая приключений, а степенная мать. Она часто дышала, открыв пасть, спустив язык набок, облизываясь, время от времени. Рядом копошились в подбрюшье щенки.
