Над древним городом заходило багровое солнце. Катилось к горизонту пылающим раскалённым блином, окрашивало красным улицы и дома, отчего они казались облитыми свежей кровью. Торопились домой припозднившиеся горожане, робко жались к кровавым стенам и тут же испуганно отшатывались. Осторожно ставили ступни на красные камни мостовой и прерывисто вздыхали, с тревогой наблюдая за причудливыми ужимками собственных длинных теней.
Чем ниже опускалось солнце, тем длиннее и чернее становились тени. Чернота эта удивительным образом смешивалась с багряным отсветом заходящего солнца и становилась всё более и более похожа на пролитую запёкшуюся кровь…
К вечеру с моря подул долгожданный ветерок и наконец-то принёс горожанам облегчение от изнуряющей дневной жары. Долетел он и до папского дворца, проник в приоткрытые оконные щели, поднял в воздух невесомую золотистую пыль и потревожил гобелены на стенах. Поиграл с огнём горящей свечи на столе, отчего пламя испуганно затрепетало и чуть было не погасло. Сидящий за столом старик прикрыл робкий огонёк ладонью, не дал свече погаснуть. И в который уже раз макнул перо в чернильницу.
Папа Гонорий Третий выводил твёрдой рукой очередное письмо. Наконец-то была определена окончательная дата выступления Фридриха Второго в новый крестовый поход. А раз условие было выполнено, то можно и сдержать слово, данное императору. В этом письме он подтверждал своё согласие на брак Фридриха с королевой Изабеллой.
Письмо получилось коротким, и много времени на его написание не ушло. Приветствие, несколько слов и подпись. Всё. Не глядя, протянул руку, подхватил со стола песочницу, щедро сыпанул на бумагу мелкий песочек. Подождал мгновение, чтобы чернила подсохли, встряхнул бумагу, сбрасывая лишние частички на пол, и аккуратно свернул письмо. Растопил над свечой воск, накапал горячую массу на стык и приложил папскую печать. И, пока воск остывал, задумался – кого отправить с письмом?
В дверь заглянул секретарь:
– Епископ Вильгельм Моденский. Пропустить?
– Зови. – Гонорий проверил оттиск печати на застывшем воске и отложил в сторону неотправленное письмо. Император ждал долго и ещё подождёт. Свадьба никуда не денется. А вот дела Ватикана ждать не могут!
Выпрямился в кресле, откинулся на жёсткую спинку и поморщился – поясницу ломит, годы берут своё. Скрипнула, распахиваясь, тяжёлая створка двери, и Гонорий тут же забыл о больной спине.
Епископ вошёл, приложился к руке папы и отступил на шаг назад. Приготовился выслушать последние наставления перед дальней дорогой.
– Превыше всего должны быть интересы церкви! Всё остальное потом, – наставлял Гонорий епископа в который уже раз.
– Как быть с крестоносцами? Если откажутся смириться? – склонил голову Вильгельм Моденский.
– На месте определишься. По имеющимся у меня сведениям, в Эстляндии сейчас очень неспокойно. Даны никак не могут поделить прибалтийские земли с орденом. И местный народец всё никак не смирится, бунтует и бунтует. Постарайся использовать эти междоусобицы в интересах церкви. Орден… – Гонорий задумался на мгновение. – Они же псы Господни? Бросишь им какую-нибудь кость, пусть и дальше грызутся между собой. Зе́мли только ни в коем случае никому из них не отдавать, слишком дорого обходятся церкви такие ошибки! Выделить надел можно. Но небольшой. И с Альбертом будь внимательным, хитёр епископ, словно лис. Пишут мне, что слишком много силы он себе взял. В первую очередь о себе думает. Зря Иннокентий ему столько воли дал, дарами великими облагодетельствовал. Зачем епископу прибалтийские земли в собственность? Да ещё в ущерб интересам местного ордена? Отсюда и пошла смута. А нам теперь приходится пожинать плоды этой ошибки, усмирять недовольство крестоносцев.
Гонорий протянул руку, снял с фитиля свечи нагар, отломил и помял в пальцах мягкий потёк воска. Положил аккуратно круглый комочек на блюдечко, втянул носом аромат тающего воска. И продолжил наставлять епископа:
– В том, что местное население с трудом принимает католичество, нет ничего страшного. Никуда они не денутся, я уже запретил им проводить православные обряды! А то, что пока бунтуют, так варвары же! Ничего другого от них ждать не приходится. Рано или поздно, но и православные, и язычники прибалтийские нам покорятся. Аминь!
– Аминь! – подхватил епископ и вслед за папой перекрестился. – А как быть с Данией? Я слышал, они всё северное побережье Балтики успели захватить и значительно потеснили там новгородцев?
– С королём Вальдемаром придётся договариваться. Было бы хорошо, если бы даны перестали нападать на центральную и южную Эстляндию. Взамен можешь ему пообещать, что мы не будем посылать крестоносцев на север и оставляем за ним Ревель.
Вильгельм внимательно слушал, и в глубине его души постепенно возникало новое чувство, ощущение причастности к великим событиям истории. Воистину сам Господь направил его на эту стезю. И он не подведёт Господа! Ведь управлять народами не каждому выпадает. И одновременно с этим захватывающим дух чувством уже начинало давить на душу тяжкое бремя предстоящей власти…
