В предрассветный час, раскинувшийся на высоком берегу город выглядел мертвым. Далеко внизу гудел черный океан. Он рвал на куски, натекающий на континент туман, гонял его огромными хлопьями по набережной и забивал в узкие щели отсыревших кварталов. Чайки пугливо жались к скалам. У причалов, в грязной пене жалобно скрипели бортами деревянные баркасы. Над ними по крутому склону ступенями амфитеатра нависали простые как коробки, дома с плоскими крышами. Соленый туман окутывал нижнюю часть города, и поедал его, как ржавчина железо. Близилось утро.
Два невысоких человека, с черными повязками на лицо, нырнули под арку оборонительной стены с остатками испанских колониальных украшений и, скользя по отполированным каменным плитам, углубились в старый квартал, к сердцу древней Касбы. Сквозь запутанный лабиринт улиц, они вышли к грязному и ничем не неприметному дому без окон. Маленький риад, в два этажа с террасой на крыше, со всех сторон был зажат такими же облупленными и старыми жилищами. Углубление в стене между домами, размером в метр на два, видимо заменяло дворик, но заросло диким серым бурьяном, из которого торчали уродливо покрученные стволы сакуры. На них висела прибитая скобами ограда из арматуры, а поверху тянулся, врастая в дерево, увешанный разноцветными лоскутками трос, одним концом прикрученный к маленькому балкону на втором этаже.
– Дочка играется. – Шепотом объяснил один и, протиснувшись в щель между забором и стеной, ухватился за трос и бесшумно полез наверх. Второй последовал за ним. Открыв без единого скрипа балконную дверь, мягкими, кошачьими шагами они проникли в темную спальню, нашли мирно спящую девочку, тихо, чтобы не разбудить, зажали ребенку рот, вставили в ухо стальную спицу и сильным движением быстро проткнули в мозг. Затем один из них достал винтовку, вставил магазин с патронами, по крутым ступенькам прокрался на верхнюю террасу и, увидев в дальнем углу силуэт сидящего на стуле мужчины, спокойно поднял ствол и приник к оптическому прицелу.
Седьмые сутки Умм-Ма’шар мучился бессонницей. Вернее он знал, что должен бы мучиться, но наркотическая дурь в сознании стирала все грани усталости. Он очень надеялся, что контрабандисты благополучно доставили гашиш до Барселоны, и он уже ничем и никогда не будет обязан Барону. Раскачиваясь на задних ножках стула, он рассеянно тер пальцами древнюю марокканскую монету и клялся сам себе, что теперь все будет в последний раз. Ведь все это время он рисковал только ради маленькой Азизы, чтобы обеспечить ей будущее. Совсем скоро он получит свои деньги, они уедут далеко отсюда, забудут все, и будут наслаждаться жизнью в маленьком домике на берегу голубого залива. Он посмотрел на свои руки и заулыбался. А с этой монетой ему действительно повезло. Редкий, довольно редкий экземпляр для его коллекции. Несомненная удача.
Светало. Далеко в океане уже различался испанский берег. Звезды исчезли, оставив на посеревшем небе огромную луну. Глядя на ее яркий свет, Умм-Ма’шар задумался о жизненных несоответствиях, но вскоре запутался в сложных мыслях, чувствуя раздражение оттого, что бессилен познать мистическую тайну. Мягкий свет завораживал, высвечивая в углу террасы, до мельчайших деталей, тучи мертвых мух и пауков в густой, сбившейся в комки пыли, которая здесь никогда не убиралась. Он замер, любуясь изображением, как на хорошей древней гравюре, с интересом отмечая, что ведь для кого-то это целый трагический мир. Но не для него.
