Каждую ночь Анне снился дракон. Стоило только закрыть веки, как тут же из глубины подсознания появлялись глаза. Прищуренные, умные, внимательно наблюдающие за ней. Временами казалось, что она сходит с ума. Но дракон в ее снах вел себя прилично. Иногда предупреждал об опасности, но чаще всего улыбался. Если, конечно, может улыбаться огромная тяжеловесная туша, килограммов так под триста. Этой ночью, осмелев, Анна протянула руку и коснулась кончиками пальцев чешуи. Холодной и крепкой, словно броня. А потом неожиданно огромный зверь подставил морду и слегка потерся носом об ее ладонь. Расхрабрившись, Анна погладила твердый, будто каменный нос, становившийся теплым под ее пальцами. Почувствовала тихое сопение. Дракон заглянул ей в глаза, словно прося разрешения на более смелые ласки, и Анна, не сразу догадавшись, что он задумал, легкомысленно кивнула страшному зверю. Он поднял лапу и, вытянув вперед кривой палец, осторожно провел когтем по ничем не прикрытой груди девушки. Но, вероятно, зверь не рассчитал силы. Анна вскрикнула от боли, а к соску потянулась, а потом закапала вниз тонкая струйка крови. Дракон глянул на нее печальным взглядом, а потом скосил глаза на испачканный красным коготь. Анне взбрело в голову обтереть палец дракона. И она во сне потянулась за кружевной белоснежной салфеткой, хотя тут больше подошла бы скатерть. Но зверь остановил ее, предупреждающе рыкнув. От его утробного рева Анна вздрогнула и проснулась. Почувствовала боль справа. Она, подскочив с постели, понеслась в ванную и, включив свет, с изумлением глянула на свое отражение в зеркале. На правой груди алела ссадина. Тонкая и глубокая, отдаленно напоминающая английскую «D».
«Еперный балет, – ругнулась про себя. – Наверняка подрала во сне!»
Она подозрительно осмотрела длинные ногти на обеих руках, пристально вгляделась в широкие просветы между лунками и шеллаком и с мыслью: «Завтра нужно записаться на маникюр» вернулась в постель.
Он опять видел всполохи. Красные и зеленые. Заполонившие все небеса и мигающие, словно тысячи вспышек. Закрывающие информацию и приводящие в замешательство. Ибо красные обозначали смерть, а зеленые – новую жизнь. Красные всполохи были редкие и отрывочные, возникающие из ниоткуда и уходящие в никуда. А зеленые, подобные кометам, разрезали пространство, направляясь к центру и сразу же от него. Интенсивность зеленых говорила о скором событии, а спокойная размеренность красных – об отдаленном. Драго задумался, понимая, что такая небесная неразбериха может означать только одно – конец света. Но тогда бы этот фейерверк видели и другие наблюдатели, и уже бы началась суматоха. Скорей всего, эти всполохи имели другое значение и касались лично его. Или, что еще хуже, его близких. Драго мысленно связался с сестрами и племянницей. Тремя прекрасными женщинами, составляющими его семью. Много времени это не заняло, Лючия и Эмма жили здесь, в замке, и спали тремя этажами ниже. Лючию, своего близнеца, Драго чувствовал постоянно, и поэтому не стал просить небеса показать всю информацию. Преданная и верная сестра – личный помощник, секретарь и нянька одновременно – терпела его характер и чудачества. Помогала нести груз титула, а следовательно, и власти. Жизнь Лючии была предопределена заранее, тесно переплетясь с его еще в утробе матери. Все было предопределено. И великий дар, посланный небесами мальчику-первенцу, и девочка-близнец, отданная ему в услужение. Такая пара близнецов рождалась в каждом поколении семейства Кэлоджеро, словно небеса понимали, что одному нести бремя власти не по силам. Эмма, старшая сестра и вторая помощница, обустраивала быт властителя судеб и вела хозяйство поместья. Драго отсканировал мозг каждой, тут все было спокойно. Его сестрам ничего не угрожало. Их здоровье находилось в полном порядке и смертельной опасности не подвергалось, беременность в обозримом будущем тоже не грозила. Лючия спала крепко, без всяких снов, а Эмма, которая в одной из прошлых жизней наверняка была сорокой, даже во сне вздыхала по брильянтовому браслету, запавшему в душу во время последней поездки в Палермо. Оставалась племянница. Виолетта жила за океаном. И сканировать ее мысли Драго не стал. Иначе наутро у девочки разболится голова. Хотя – Драго бросил взгляд на старинные часы, вот уже третье столетие отмеряющие время на этой планете, – там наступило утро, придется вызывать дух Виолетты. Дух племянницы поведал властителю судеб о новом платье, новом любовнике, русском программисте и новой только-только зародившейся жизни.
– Я думал, все будет намного хуже, – пробормотал Сергей Красильников, снимая с шеи ненавистный галстук-бабочку и прямо в смокинге падая на огромную кровать. – А ты боялся, Сержио? – Невзирая на вечернее платье и драгоценности, Виолетта со всего размаху плюхнулась рядом и черными будто маслины глазами томно воззрилась на любовника. – Ну-у-у… – деланно протянул Сергей, – наверное, твоего дядюшку. Он повернулся на бок и аккуратно провел костяшками пальцев по животу девушки. Сегодняшняя встреча с Драго Кэлоджеро переводила Виолетту Луци из разряда подруг сразу в невесты. Неделю назад Виолетте позвонили из отчего дома и весьма настоятельно попросили прибыть в родовой замок в следующий уик-энд. Хотя сама просьба больше походила на приказ. При любых других обстоятельствах Сергей наплевал бы на всякие просьбы, а тем более приказы. От кого бы они ни исходили. Но в данном случае не хотелось отпускать Виолку одну на другой континент. Да пожить хоть пару дней в настоящем средневековом замке на юге Италии, когда еще представится возможность? А также глянуть хоть одним глазком на напыщенных итальянских аристократов, ведущих свой род от римских патрициев.
