I
Июнь—август 314
В первом кодексе парфянского ордена Аваним Афарот персидский пустынник утверждал, что мир существует благодаря дихотомии добра и зла, кои создал демиург.
Просуществовали ли империи, воздвигнутые на костях и крови, долгие годы? Существовали, но недолго, и только за счёт временного покорения соседей. А была ли обратная сторона: когда люди развивали государство исключительно на добродетелях?
Мудрствующие бездельники считали, что субстанция одного цвета неспособна долго плескаться во флаконе – покроется плесенью у горлышка. Прочие словоблуды говорили, что для идеального вкуса необходимо иногда смешивать разные сорта вин.
Цивилизация процветает из-за вечной борьбы враждующих понятий. Молчаливые мыслители и лжепророки, проститутки по нужде и по воле сердца, развратники с философией вседозволенности и аскеты-странники, разбойники и сенаторы, плебеи и всадники – все они часть единой системы. Без одного кольца цепь развалится, и кто знает, каким окажется новое звено цикла?
Люди злостные живут кознями над людьми благопристойными, которые балансируют на грани чести и выживания. Справедливым и милостивым приходится труднее, но на них держится социум. Однако он не сможет устоять долго, ибо мерзавцы норовят потопить мир.
В природе человека изначально заложены пороки и добродетели. Они подобны опухоли, которая всю жизнь ищет, к какой телесной заразе прицепиться; ищет, как проявить себя. И только понимание человеком мироощущения, осознание своей сути, возвеличивание прихотей или талантов придает жидкости особый оттенок.
Без разбавления содержимого флакона крышка покроется плесенью, а от чрезмерного смешивания – забродит. Внешний мир вкупе с миром внутренним могут взрастить как преступника, так и истого деятеля.
Или породят обычного человека, который тихо уйдёт в вечность, не оставив ничего. Всё преходящее.
Киприан Римлянин
«О природе человека»
Из нетопырей только Бельфор освоил грамоту. Он с удовольствием изучал пергаменты, кои Миргалим привёз из Лютеции. В одном из таких папирусов, наполненных ошибками и бурыми пятнами, говорилось о Святилище, построенном ещё при Матайесе.
Всезнающий и вездесущий Эмрес предположил, что речь шла о Мерсале, где некогда проживали гетулы. Там возвышалась постройка, которую римляне окрестили Санктумом, так как она походила на церковь во имя одного из пророков Плотника.
За ответом Бельфор отправился к Миргалиму. Старый мудрец в привычной манере открыл ларец с тайнами.
– Агарес по-прежнему думает, что я покинул тёплое местечко в Лютеции из скуки. Считает, мне приятно смотреть в серое небо и зябнуть от промозглого ветра, – Миргалим ехидно улыбнулся. – Бестолковый отпрыск никак не научится.
– Помните пергаменты, что передали мне? – Бельфор показал бумаги старику, но вспомнил, что тот слеп.
– А как же. Из-за них-то я сюда и прибыл, – Миргалим ткнул Бельфора пальцем в грудь и постучал по листам.
– Вы их видите?
– Чувствую запах. Эти пятна – не кровь, мой юный друг. А вино, что я пролил трясущейся рукой. В Лютеции гонят неплохое вино из жмыха. А ты никак не запомнишь, что у меня глаза на затылке.
– Да, в конце говорится о Санктуме в Мерсале. Где связь? И где этот проклятый Мерсал? Эмрес сказал, что поселение рядом, но я впервые слышу такое название.
– Деревня находится в лесу к западу от арелатского тракта. – Миргалим замолк, а после добавил: – Текст неполный, многих страниц не хватает. Оригинал – манускрипт Танитаиссы – даст ответы на загадки иллергетов. Он и находится в Санктуме.
– И как же он там очутился?
– Матайес был умён, да грамотой не владел. Он не придумал ничего лучше, чем положить манускрипт на вечное хранение в храм. Местные друиды на него молятся.
– Учитель, нестыковка, – Бельфор потряс бумагой. – Получается, Матайес предвидел, что ему подарят манускрипт и велел писарям заранее написать о дарении? Как это понимать?
– У тебя переписанный экземпляр с парой новых строк, которые внёс соратник Дориамида Килосского. Вот и вся разница.
– Допустим. Почему же Вы заинтересовались манускриптом?
– По той же причине, по какой ты заинтересовался Мерсалом.
– Так мне идти туда?
– Смотря, что пересилит: любопытство или желание угодить конунгу?
Бельфор промолчал. Миргалим развернулся и отправился в хижину.
Любопытство взяло верх, и Бельфор отправился к лучшему лазутчику нетопырей. Он пересказал Эмресу диалог с Миргалимом и обратился за помощью. Бельфор не втягивал бы соратника, но только он знал короткую дорогу до Мерсала.
Бельфор удивился, когда Эмрес отказался помочь, сославшись на важное поручение от Харольда. Следопыт объяснил, как добраться до Мерсала, и Бельфор обратился к Марвину, с которым они дружили.
Для подготовки к походу требовалось время: хотя бы неделя. Бельфор сказал Калвагу о появлении римлян к западу от арелатского тракта, но тот отмахнулся. Тогда нетопырь узнал, что Агарес покинул крепость до следующего новолуния, и решил самовольно оставить крепость. Но за день до этого к Бельфору явился Калваг и сказал, что римские лазутчики в Мерсале убили друида. Нетопырь удивился необычному совпадению. Он ранее не слышал о Мерсале, а тут за пару дней деревню упомянули трижды. Бельфор посчитал это знамением свыше.
