Читать онлайн полностью бесплатно В. К. - Альбом для стихов

Альбом для стихов

Альбомы прежних веков нередко подписывались не полным именем его владельца или владелицы, а лишь инициалами. Так и эту книгу автор, следуя старинным традициям, обозначил лишь двумя начальными буквами своего имени и фамилии.

Автор:

© В. К., 2020


ISBN 978-5-0051-6358-5

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Вместо предисловия


Зелёный бархатный альбом с тисненьем золотым

На книжном складе я нашёл, когда был молодым,

Я подрабатывал тогда разгрузкой книг, а там

Пылился с довоенных пор писчебумажный хлам:

Секретки, вкладыши, мужской мечтательный портрет

Во вкусе, вероятно, дам – тех, довоенных лет.

Альбом! Конечно же, альбом привлёк мой интерес!

Бумаги плотной желтизна, и розовый обрез.

И там же, в пыльной полумгле внезапно понял я —

В него впущу я только свет, свеченье бытия…


Я жил по-всякому, писал

Про то, что знал, любил,

Писал про то, что не любил… я про альбом забыл.

Он в дальнем ящике стола ждал много долгих лет,

И он дождался, – вспомнил я про тот смешной обет.

А может быть, и не смешной? А может быть, и я

Не только скрежет угадал, но пенье бытия?


И я собрал свои стихи и просмотрел на свет:

Вот эти, кажется, пойдут. А эти точно нет.

Пускай там все правдиво, пусть

мир низок.

Но в альбом

Поклялся я впустить лишь свет.

И я стою на том.


Какой альбом?!.

Зачем альбом?!.

Мир полон зла, грехов!

А здесь тиснение – «Альбом».

И ниже – «Для Стихов».

Часть1. Дыхание Леты

Инициал

Лесок сбегал к реке. Откос

Чернел полоской, точно рама.

Таинственная монограмма

Темнела в золоте берёз.


Узорной киноварью жгла

Рябина буквицу опушки,

Витую литеру ствола

Раздвоенного у верхушки.


Бока ольхи чуть в стороне

Соседней буквы намечали

Овал. В берёзовом огне

Два тёмных вензеля стояли.


Волшбой и тайною дыша,

Была заполнена лишь светом

Картина, и в свеченье этом

Творца её жила душа —


Без имени, числа… нимало

Тщеславьем не был он палим…

Зачем – подумалось – мы длим

Густую мглу инициала?


Неогласимы имена,

Неразносима тайны залежь…

Всего две буквы. И одна

Из них намечена едва лишь.


Рондо


Уже светает. Тихо тает

Большая, пышная звезда,

И мгла прозрачно отлетает

В свои ночные города,

На сад прохлада оседает

И клумба инеем седа, —

Уже светает.


Какая смутная беда

Над этой женщиной витает,

Босой и зябнущей, когда

Она в тревоге припадает

К стеклу прохладному – «Да-да —

Твердя так безысходно —

Да,

Уже светает…»


А ночь уходит навсегда,

И слово ночи улетает

В свои ночные города.

Над кем оно теперь витает?

Туда ни спуска,

Ни следа…

Уже светает.


Дом-музей. Мураново.


В этом доме часы над камином.

Пахнет золотом, тленом и тмином,

Пахнет бархатом рытым и стёртым,

Пахнет временем битым и мёртвым.

В этом доме часы на столах.

На сервантах. Меж книг. В зеркалах.

Здесь так звёздно, так зыбко видна

Затонувшая в бездну страна.

В этом доме так много часов,

Что ни стрелка – ажурный засов,

За которым жужжанье шмелей,

Купидонов, медовых полей…

В этом доме не жили поэты.

Слишком близко дыхание Леты.

Здесь поэты могли умирать,

Но не жить и на лире играть.

Уверяют что жили. Бог весть.

Слишком много часов было здесь,

Слишком много пружин и часов,

Слишком много чужих голосов…


Страшный час. Мёртвый час. Ноль часов

В этом доме.


Веер


«О, бурь заснувших не буди,

Под ними хаос шевелится…»

Ф.И.ТЮТЧЕВ

Веер синий, тёмно-синий,

Как вечерняя прохлада:

Прорезь озарённых линий

В ночь развёрнутого сада…


Был шумящ, волнующ, ярок,

Приходил легко в движенье,

Бабкин свадебный подарок,

Женихово подношенье.


Тонким тленом задыхаясь,

Я займусь её «укладкой» —

Шевельнётся смутный хаос

Бурь, повитых дрёмой сладкой.


Там, на дне воспоминанья,

Не одно благодаренье,

Там с родной земли изгнанье,

Там чужбина, разоренье.


…пробужденный веет ветер,

Далью дышит неземною,

Что ты веешь, что ты веешь,

Что ты веешь надо мною?


Всё о доле той печальной,

О разоре, укоризне?..

День пресветлый, звон венчальный,

Дуновенье долгой жизни…


Несовпадение

(Ритурнель)


Детство.

Стою у корней и любуюсь на крону.

Листьев рукой не достать.

Остаётся мечтать:

Вырасту скоро, и шапку зелёную трону.


Юность.

Ветвящийся ствол набирается силы,

В звёздах колышет листы…

Что они, детства мечты?

Детство уже далеко. Еще незаметны могилы.


Зрелость.

Стою у ствола – меж корнями и кроной.

Выросли буквы в коре.

Дети шумят во дворе.

Лишь до корней далеко. Как и до шапки зеленой.


Колечко акротерцин


Пьянит пчёлу весенних трав настой,

Разыгрывает паренька девица,

Играет тучкой месяц молодой.

Какая проза дальше! – Опылиться,

Оформиться в тяжёлый полноцвет,

Схлестнувшись насмерть с тем, что жарко снится,

Но стынет наяву. И тает свет.

Один порыв к блеснувшему – вот чудо,

Вот пир предвосхищений и примет

Единственного здесь, чего остуда

Не тронула, вот чудо – трепетать,

И ждать подвохов тьмы, и вдруг оттуда

Его порыв навстречу угадать!


Секстет


Мы были так давно с тобой в разлуке

С тех пор, как познакомились с тобой,

Что я успел забыть родные руки,

Глаза твои, и голос нежный твой,

Грудные, чуть картавившие звуки,

Всё то, что я успел назвать судьбой.


Всё то, что я успел назвать судьбой,

Забылось, а не кануло в разлуке,

Я был за гранью памяти с тобой,

Мне голову кружили чьи-то звуки,

И тонкие к лицу тянулись руки,

И взгляд не отпускал забытый твой.


И взгляд не отпускал забытый твой,

И дни текли холодные в разлуке,

И тонкие, белеющие руки

Тянулись, словно ветви, над судьбой,

Туда, где были счастливы с тобой,

Где знал я, чьи гортанны были звуки.


Где знал я, чьи гортанны были звуки,

Судьба твоя была моей судьбой,

Переплелись мои с твоими руки,

Мой слух, и самый нежный голос твой,



Ваши рекомендации