1. Пролог
Пролог
Я сидела на краю холодной постели, по привычке уткнувшись мокрым лицом в ладони. Только вот руки эти, принадлежали далеко не мне... Казалось, я пыталась собрать в них все слезы, которые не прекращали литься с того самого момента, как мне довелось оказаться здесь. Но громкий стук в дверь заставил меня резко поднять голову и уставиться в сторону гостя. Вернее, гостьи...- Господин и госпожа Сторм ожидают вас в обеденной зале, - сухо промолвила девушка, а на лице ее, впрочем как и всегда, застыла непроницаемая маска.
На мой кивок, вошедшая, лишь коротко поклонилась и отступила на шаг назад, выходя обратно в коридор. Я вновь отвернулась, услышав лишь, как стукнула дверь, закрываясь и отрезая меня от того мира, в свет которого я противилась выходить всеми фибрами своей души. Но выбора, как такового, у меня не было.
Я скользнула взглядом по комнате, которая принадлежала далеко не мне. Тонкая, изящная мебель могла стоить целое состояние там, откуда я пришла. Позолоченные рамы зеркал, хрупкие канделябры на стенах и широкое окно, плотно зашторенное тяжелым занавесом. Только вот "дорого" – не всегда значит "приятно". Черные стены, выкрашенные смолью, навевали ужас, а кровать алого цвета напоминала место бойни, где пролилось немало крови. Кажется, хозяйка этой комнаты имела свой взгляд на уют и, скорее всего, так ей было комфортнее. Интересно, что творилось в ее душе, когда она решила облачить свое убежище в такие пугающие тона? Может, она была несчастна, несмотря на окружающее ее великолепие?
Но моя правда была гораздо ужаснее. Могла ли я когда-нибудь поверить в то, что в один прекрасный момент вся моя жизнь кардинально перевернется, занеся в чужой, совершенно неведомый мир? Перенесет меня в тело незнакомки, с которой я теперь встречалась каждый раз, стоило мне только подойти к зеркалу? От меня не осталось ничего, и лишь мысли, все еще цепляющиеся за прежнюю жизнь, не давали окончательно сдаться.
Не долго думая, я поднялась, небрежно проведя руками по длинной юбке, в попытках привести ее в порядок. Любое промедление или непослушание, могло грозить очередным скандалом, которые, за месяц моего пребывания в этом доме, я видела практически каждый день. Они списывали это на травму головы, затяжную болезнь и все равно требовали слишком много. Только вот у болезни Ее было имя - Оливия Дэй.
С замиранием сердца, я прикрыла за собой дверь и теперь осторожно ступала по длинному коридору, пестро увешанному разнообразными портретами людей, о которых совершенно ничего не знала. Лишь светлые волосы были объединяющей чертой каждого из них, что несомненно говорило о родстве. Помню, как впервые проходила мимо этих портретов, под множеством бездушных взглядов, как падала и цеплялась сырыми пальцами за стены, сбивая собственные колени в кровь...
Вздрогнув от нахлынувших воспоминаний, ускорила шаг. Мне хотелось как можно скорее закончить этот чертов завтрак и вернуться к себе. Хотелось как можно скорее и безболезненнее перенести общение с людьми, которые гордо величали себя ЕЕ родителями. Интересно, как они себя поведут, если узнают, что их дочери уже давно здесь нет? Что в теле наследницы притаилась змея из другого мира, решившая не выдавать себя даже под страхом смерти? Впрочем, а что мне еще оставалось делать? Ее тело - единственное, что могло защитить меня в этом мире. Узнай они, что я чужая, то меня непременно ждала бы смерть. Это я поняла сразу, как только оказалась здесь...- Сколько раз я тебе говорила, вышвырнуть этого садовника? Он совершенно не справляется со своими обязанностями, но жалованье его слишком велико. Если ты не разберешься с этим сам... - женский голос, как то было обычно по утрам, нещадно пилил мужчину, увлеченно читавшего утреннюю сводку новостей.
- Да-да, я тебя понял... - отмахнулся он, словно от надоевшей мухи. Но стоило ему услышать робкие шаги со стороны двери, как он повернул голову и со скупой улыбкой обронил, словно по давно приевшемуся сценарию: - А-а-а, вот и наша дочь!
- Завтрак почти остыл, - скривила губы блондинка, выглядевшая значительно моложе своих лет.
Эти двое, что сидели сейчас за небольшим круглым столом, были такими разными и одновременно похожими, что без сомнения можно было сказать о долгих совместно прожитых годах. Мужчина со светлыми волосами, чьи виски уже давно окрасились в благородную седину, имел странную привычку зажимать переносицу и сосредоточенно смотреть куда-то в пустое пространство. На вид ему было около пятидесяти лет и иногда казалось, что он всеми силами пытается спрятаться от своей женушки. А вот она, кстати говоря, имела свойство контролировать все, везде и всех. От ее острого взгляда не могла укрыться ни одна мелочь и, будь то слезы дочери, или же нервное состояние служанки, которая, наверное, что-то снова сделала не так и теперь боялась гнева хозяйки. Белокурые волосы были идеально уложены в высокую прическу, из которой не выбивалось ни единой прядки. Платье цвета пломбира, как всегда строгое и элегантное, приталенное настолько сильно, что больше походило на вторую кожу. Но общая черта этих двоих заключалась в извечном кислом выражении лица, словно весь белый свет им безоговорочно должен. Так они смотрели и на меня, а вернее - на свою дочь.
