Переизобретение социальной философии
Имя Бён-Чхоль Хана в последние несколько лет звучит по всему миру. Кореец по происхождению, он уже давно работает в Германии и пишет на немецком языке. Его книги переведены на венгерский, португальский, испанский, итальянский, английский и другие языки. На английском его издают такие престижные издательства, как, например, «Stanford University Press», «Verso», «MIT Press» и «Polity Press». Возможно, вы удивитесь, но одну из его книг перевели даже на русский язык. «Прозрачное общество» вышло в 2014 году [1], но эта – теперь уже редкая – книга осталась, как мне кажется, незамеченной. Вероятно, отчасти потому, что мы знаем как минимум два других «прозрачных общества» – нон-фикшен знаменитого фантаста Дэвида Брина (собственно, Хан заимствует этот термин непосредственно у Брина) [2] и Джанни Ваттимо, вышедшее на русском еще в 2002 году [3]. Учитывая общую употребимость концепта, на этом фоне первая книга Хана, опубликованная в России, могла показаться неоригинальной и в целом затеряться. Кроме того, тогда его имя было транскрибировано как «Бьюн-Чул Хан», в то время как в действительности он Бён-Чхоль Хан. Но очень важно то, что на английский его начали переводить только в 2015 году, то есть позже, чем на русский. Так, первой англоязычной книгой стало «Общество выгорания» [4]. Таким образом, мы можем гордиться тем, что в России его «открыли» раньше, чем в англоговорящем мире.
Теперь же благодаря проекту «Лёд» все недоразумения, связанные с тем, что Хана в свое время у нас не заметили, должны быть устранены. Так что мы получаем прекрасную возможность познакомиться с творчеством одного из самых популярных философов современности. Его популярность можно объяснить несколькими причинами. Во-первых, внешними. Все же это именно европейский философ и тем более азиатского происхождения, что, очевидно, делает его удобной фигурой для того, чтобы раскрутить в мировом масштабе кого-то кроме, например, Славоя Жижека. Во-вторых, это философ-одиночка – в том плане, что он не вписывается, скажем, в дискуссии об объектно-ориентированной онтологии и о других востребованных сегодня темах, представляя самого себя, свою уникальную мысль. Однако он – такой одиночка, который опирается на долгую традицию западной метафизики. В-третьих, и не по значению, интересна сама его философия, как по содержанию, так, кстати, и по форме. Бён-Чхоль Хан изобретает или «дорабатывает» привлекательные концепты, которые очень хорошо описывают современные западные общества, хотя многое, о чем он пишет, может относиться и к другим, незападным обществам. Собственно, он и мыслит категориями «общества» – «общество достижений», «общество выгорания» и т. д. Все без исключения главы его «Прозрачного общества» названы по этому принципу: «позитивное общество», «выставочное общество», «общество очевидности», «порнографическое общество», «общество ускорения», «интимное общество», «информационное общество», «общество разоблачения», «общество контроля».
Форма и стиль письма Хана также любопытны. Прежде всего каждая его книга фактически представляет единое большое эссе, каждое из которых, в свою очередь, дробится на еще несколько эссе, посвященных общей теме. Его предложения короткие и афористичные. Каждое из них становится самостоятельным высказыванием и часто может быть изъято из контекста, чтобы стать эпиграфом или удачной цитатой, сделанной в ином контексте. Это объясняется не только и не столько тем, что немецкий для него не родной. Отчасти он мыслит и пишет в традиции великих предшественников, на которых обильно ссылается. Тем самым, несмотря на то что его книги это по большому счету брошюры, также они насыщены смыслами, которых в иных философских книгах не так уж и много. И представить себе, что эти эссе могли бы стать огромными философскими трактатами, достаточно тяжело. Вернее, они вполне могли бы стать большими трактатами, но тогда сконцентрированные буквально в одном-двух предложениях идеи должны были бы быть выражены в другой форме, разжижены до абзацев, параграфов и глав. Может быть, благодаря самой такой форме письма Хан и обрел популярность, попав в какой-то нерв, чувствительный для нынешних читателей, интересующихся современной философией. Возможно, в принципе философская мысль сегодня должна обретать такую форму?
Кроме того, Хан интересен для нас тем, что представляет собой тип современного социального философа. Как мы видим, он более чем социальный, так как рассуждает об обществе, но не менее важно то, что он остается философом. Все темы, которые он поднимает, раскрываются через Бланшо, Батая, Хайдеггера, Левинаса, Фуко, Агамбена, Бадью и проч. Часто он, как я уже сказал, домысливает темы за философами-предшественниками или вступает в полемику с теми, на кого ссылается, а, если говорить точнее, замечает, в чем они могли, по его мнению, быть не правы. Многое из того, что сегодня считается социально-философским, чаще относится к социальной
