Я, как достаточно богатый человек часто бывал на званых вечерах, балах и приемах. В обществе меня знали как Чарльз Уошберн, и я был частым гостем у самых «сливок» английского общества. Однажды, на одном очередном вечере представляли так называемые «живые картины». Вещь в то время заурядная, но интересная, даже забавная, а порой и красивая.
Говоря откровенно, в этот день я не впервые стал свидетелем этого развлечения, но, надо сказать, был сильно поражён и впечатлен увиденным. Представляли разные сюжетные пантомимы. Поначалу я без интереса смотрел за происходящем. Актеры были вялыми, лица, под слоями грима не блистали красотой, или хотя бы одухотворенностью. Мне захотелось встать и уйти, но внезапно я передумал. Картина сменилась. На сцену вышли новые люди. Преимущественно, это были девушки, изображавшие то ли нимф, то ли сильфид. На них были полупрозрачные одежды, волосы были распущены, а позы – летящими и воздушными. Но мой взгляд остановился на центральной фигуре, которая стояла в необыкновенно притягательной и прекрасной позе. Её руки, словно точеные из мрамора, были белыми, словно крылья лебедя. Но больше всего меня поразило ее лицо. Белое, без кровинки, с большими, черными, томно прикрытыми глазами, алые, полные и чувственные губы, прямой аккуратный нос. Черные волосы крупными волнами спускались ей на округлые плечи, просвечивающие через прозрачную ткань одеяния. Её фигура, тонкая, гибкая, с небольшими, но приятными формами была пластичной и выполняла движения легко и непринужденно. Я впился взглядом с большей силой в прекрасную девушку.
Но картина быстро сменилась. Прекрасная нимфа пропала. Но каково было мое удивление, когда я вновь увидел эту девушку в другой картине. Она была по-прежнему прекрасна, но её лицо выражало уже совсем другое.
Если в образе нимфы, оно было прекрасно в своей томной печали, то уже в образе яркой цыганки-танцовщицы оно притягивало своим задором, гордым блеском в глазах и полунасмешливой улыбкой на губах. После я видел её еще в двух или трех картинах, но рассказывать о них не имеет смысла, потому что во всех она была одинаково загадочна и прекрасна. Порой мне даже казалось, что это две разных девушки, настолько хорошо её лицо передавало эмоции. Весь вечер я был поглощен лишь ею. Я пытался поймать ее взгляд и, надо признаться, мне это удалось. Она даже улыбнулась мне в ответ спокойной, едва заметной улыбкой. Я хотел заговорить с ней, но она похоже, собиралась уходить. В белой меховой шубке девушка была особенно обворожительна и походила на принцессу. Я, стараясь не разыгрывать пылко влюбленного мальчишку подошел к ней. Но мне мало это удавалось, ведь я по факту был таким. Так, вот, я подошел к ней и произнес слегка дрожащим от волнения голосом:
