Глава 1. Точка отсчёта: до тебя
Если бы тебя не было, то моя жизнь была бы совсем другой.
Кабураки Хиро, «Kimi ni Todoke1»
Январь 2017 года. Москва
1.
Телецентр «Останкино», Саша, между полуднем и часом дня.
« – Игорь, я не буду этого делать.
– Александра!
– Игорь, ты что, глухой?
– Алексан…
Разворачиваюсь на пятке кроссовки:
– Слушай, Игорь, твоя Афанасьева в очередной раз «заболела», а ты вместо того, чтобы сдвинуть эфир или раз и навсегда найти ей замену, решил поставить на площадку меня. Меня! А у меня – и ты знал об этом – на сегодня были другие планы.
Злобно выстрелив фразой, я поворачиваюсь спиной и прибавляю шаг, чтобы удрать по длинным (и слава Богу, ещё полупустым) коридорам «Останкино» от Игоря Соловьёва, который является коммерческим директором нашего канала и, по совместительству, моим гражданским мужем.
– Соловьёва, остановись! – пыхтит мне в спину Игорь, ухитряясь при этом вежливо раскланиваться по пути с попадающимися нам техниками и осветителями.
– Не Соловьёва, а Аасмяэ, – из-за плеча огрызаюсь я, напоминая о своей настоящей фамилии, и устремляюсь в сторону женского туалета, куда Игорь вряд ли зайдёт: как-никак, исконно женская территория.
– Александра, – раздражённо шипит мой «муж», – остановись, я кому сказал? Давай спокойно поговорим. Подождёт твой друг сердечный, никуда он не денется.
«Друг? Другсердечный?!» Нет, Игорь, конечно, умеет подбирать к случаю слова, что злит меня ещё больше.
– Сейчас поговорим, только сначала я кое-куда загляну.
Игорь успевает затормозить ровно за секунду до того, как я, подняв вверх указательный палец, несколько раз с издёвкой тычу им в фигурку правильного золотистого треугольника, прикреплённую к тёмно-коричневой двери и указывающую, что комната всё-таки женская. Замерев на полном скаку, Игорь краснеет, неловко мнётся и отходит к противоположной от туалета стене, явно не собираясь выпускать меня из зоны видимости. Вскидывает руку и зачем-то смотрит на свои заоблачно дорогие часы от «Вашерон Константин» – по слухам, подарок самого Эрнста.
Но всё это – враки, как и вся наша с Игорем придуманная семейная жизнь, потому что нет никакой Соловьёвой, а есть я, двадцатисемилетняя Саша Аасмяэ, у которой есть тайна, этой тайне на днях исполняется ровно год, и о ней, помимо меня, знают только Игорь и моя мама.
Саданув увесистой дверью туалета, подлетаю к окну. Там, за мокрым стеклом – неуютное серое небо с надоевшей штриховкой белого снегопада. Чертыхнувшись, роюсь в карманах куртки. Нащупав спасительную пачку сигарет, бью ладонью в оконную створку. Окно распахивается настежь, колючий январский ветер бьёт меня по глазам, по лицу. Прищурившись, борюсь с неисправным механизмом и после третьей попытки перевожу окно в режим зимнего проветривания. Угомонив окно, щелчком выбиваю сигарету из пачки. Бросаю сигарету в рот, сжимаю зубами угольный фильтр, прикуриваю и практически выплёвываю в воздух дым.
«Нет, ну как же так? Ну почему всё так, а? – вихрем проносится в голове. – Игорь ведь знал, прекрасно знал, что сегодня днём я должна быть совсем в другом месте. Но вместо того, чтобы разобраться со своей Афанасьевой, которая сейчас, судя по всему, в пансионате, в Лесном, в койке с очередным бойфрендом, Игорь не придумал ничего лучше, как смотаться к нашему генеральному, за моей спиной договориться с ним и поставить в эфир меня на том простом основании, что я, видите ли, в теме… А может, мне тоже, как Афанасьева, наплевать на всё и послать ток-шоу и Игоря к чёртовой матери?»
В принципе, мысль дельная. Даже правильная. Но есть пара моментов: во-первых, ни к чему хорошему это не приведёт (если программа слетит, то Игорь получит по башке), во-вторых, Соловьёв в отместку обязательно на мне отыграется. И я даже знаю, как: однажды он это уже проделывал.
От мыслей, разлетающихся сейчас в моей голове (что в общем и целом напоминает сцену из фильма «Ночной дозор», где в чёрном небе, над воронкой, готовой затянуть этот мир в пропасть, кружит сотня зловещих ворон) меня отвлекает жужжание мобильного. Тяну из кармана айфон, бросаю взгляд на определитель: «Данила». Моё сердце тоскливо сжимается.
«Ну и что я ему скажу? Что я не приеду? Что этот муд… мой муж ухитрился снова меня подставить?»
Злость – и щемящая жалость к Дане, к себе, к нам обоим, отверженным вами, людьми, бьёт меня между рёбер и растекается во рту вязкой горечью. Сделав глубокий вдох, запуливаю недокуренную сигарету в унитаз, надеваю на лицо маску «Оптимизм и спокойствие». Создав жизнерадостную, но кривоватую улыбку из собственных непослушных губ, перевожу на дисплее айфона пальцем вправо бело-зелёную кнопку.
– Да, «заяц», привет, – стараясь говорить бодро, пою в трубку я. – Ну, как дела? Настроение как, хорошее?
