Любовь… Какое сладкое, манящее чувство, а какое большое – оно заполняет все сознание и не оставляет в голове совсем места, так что никакая информация туда уже не лезет.
Вздыхаю, откладываю тетрадку на кровать и иду на балкон.
Какой идиот придумал назначать экзамены в июне, когда солнце манит тебя понежиться под своими лучами, а море зазывает на пляж?! Какая нормальная восемнадцатилетняя девчонка это выдержит?!
Вдыхаю полной грудью свежий утренний пропитанный запахом моря севастопольский воздух и сердито приземляюсь на табурет, стоящий там, и, как морская фигура из детской игры, мгновенно застываю.
Пипец!
Глеб…
А-а-а…
Меня трясет от радости, что его вижу, и одновременно пронизывает сознание ужаса – сейчас он поднимется к нам, а я в таком виде!
Вскакиваю и, сверкая пятками, несусь в ванную, на ходу ругая брата. «Ну, Ваня, ну, молодец! Не мог предупредить, что приведет домой друга!».
Мельком смотрю на себя в зеркало, пока тянусь за косметичкой, – не причесана, не накрашена, хорошо хоть зубы почистила.
Понимаю, что нарисовать лицо не успею, и стягиваю резинку с волос, другой рукой вылавливая расческу. Пробегаюсь ей по локонам, наношу на губы блеск и морщу нос – конечно, «не айс», но лучше, чем было.
Слышу щелканье замка и влетаю в коридор, пока они не скрылись в комнате брата.
– Привет! – улыбаюсь в тридцать два зуба и смотрю на Глеба влюбленным взглядом. Он мой Бог! Умопомрачительный красавчик с телом Аполлона и глазами, в цвет моего любимого моря в ясную погоду, в которых я тону с тех пор, как однажды брат привел его в нашу квартиру.
Парень подмигивает мне.
– Привет, «манка»! – улыбка сползает с моих губ. Как так?! Я уже не та маленькая девочка, с которой он когда-то познакомился, а Глеб все никак не отцепится от этого дурацкого прозвища.
– Манную кашу съела?! – подкалывает брат, подхватывая слова друга.
Кривлю губы.
– Очень смешно.
Они оба смотрят на меня с насмешкой, а я молча злюсь и не понимаю, почему история, которая произошла столько лет назад, приклеилась ко мне и не отлипает. Ну да, когда я была маленькой, любила манную кашу и по утрам, только открыв глаза, хотела есть и кричала «манка!». Все умилялись от этого и часто называли меня не Маша, а «манка», но сейчас-то я уже выросла, и давно пора забыть об этом!
Парни двигаются в комнату, а я стою как истукан и молча провожаю их глазами.
Когда они скрываются за дверью, моя злость мгновенно улетучивается. Вот и все. Только одно обидное приветствие и подмигивание. Негусто. Может быть, смогу увидеть его, когда он будет уходить.
Тяжело вздыхаю, но внезапно, повинуясь внутреннему порыву, подхожу к двери, за которой исчезли эти двое, прислоняюсь к ней ухом и слышу голос Глеба: «Она мне очень нравится».
Ого!
Меня кидает в жар. Неужели он говорит обо мне?!
Однако дальнейшие слова я не могу разобрать, скорее всего, парень отошел или отвернулся, и мне так обидно, что хочется плакать, но вместо этого, не раздумывая, лечу в кухню, беру первую попавшуюся чашку и возвращаюсь на исходную позицию.
Приложив ее к двери, врастаю в нее ухом и пытаюсь расслышать что-нибудь еще.
– Не знаю, как лучше ей об этом сказать…
Почти не дышу, а мое сердце колотится, словно бешеное.
Понимаю: подслушивать нехорошо, но запретный плод всегда манит, особенно когда так хочется знать, о чем они говорят тет-а-тет.
Слышу, как брат смеется:
– Ты ли это!
Смех Глеба в ответ наполняет меня до краев сладким волнением.
– Сам себя не узнаю, но московские девчонки такие неприступные.
Едва не падаю от шока.
Что?!
Он говорил не про меня?!
Это как минимум неприятно.
Чашка, прислоненная к двери, каким-то образом выскальзывает из моих пальцев и со звоном падает на пол, разбиваясь на бесчисленные осколки, и буквально через пару секунд на меня смотрит брат.
Его взгляд быстро меняется от удивления к насмешке, а я начинаю интенсивно заливаться краской. Пипец! Какая нелепая ситуация.
– Ты подслушивала?!
Хмурясь, шепчу «нет» и, сев на корточки, суетливо собираю осколки, при этом прокручивая в голове только что полученную информацию – Глебу понравилась какая-то приезжая московская девчонка. Катастрофа!
– Ну да, ты случайно оказалась под моей дверью! – продолжает Ваня, а Глеб, подошедший к нам, насмешливо добавляет:
– С кружкой!
Встаю с пола и, повинуясь раздражению, накатившему на меня, в сердцах говорю:
– Это не надо мной, а над вами надо смеяться! Взрослые мальчики, а не знаете, как девушку подцепить!
– Точно подслушивала!
Фыркаю и отворачиваюсь, а Глеб говорит с той же отвратительной насмешкой:
– А ты как будто об этом что-то знаешь!
Вскидываю голову и, сердито смотря в глаза любимого парня, который только что обидел меня своим признанием в симпатии к другой, громко заявляю:
– Да побольше твоего!
– Ну и?! – он смотрит с любопытством, а я, глотая комок в горле, перевожу взгляд с одного на другого и пытаюсь выкрутиться.
– Так я вам и сказала!
Глеб берет меня за руку, вызывая дрожь во всем теле, и тянет за собой в комнату. Ваня закрывает дверь и следует за нами.
