Фой проснулся рано. Обычно он позволял себе нежиться в объятиях сна на час или два больше. Но только не сегодня. Он знал, что-то должно произойти, и после всё должно измениться. Он чувствовал волну изменений, но не мог понять, как это повлияет на него. Вода нежно гладила пупырчатое тело с множеством отростков. Да, когда-то он был другим, но это в прошлом, и ничто не заставит его вернуться к тому, что было сорок лет назад.
В первый момент после аварии он испугался. Сильный взрыв выбил из него остатки сознания, оставшиеся после понимания того, что только что произошло. Когда Фой очнулся, он стал другим. Он смог по-другому посмотреть на произошедшее. Он не был жертвой, отнюдь, авария была его спасением, и спасением вех, кто был с ним. Фой хорошо помнил глаза напарника, когда тот осознал, что назад дороги нет, как нет и времени даже сказать прощай. Всего секунда, но какая долгая. Тут не то, что попрощаться стихи друг другу можно успеть прочитать. Но они оба промолчали, а потом яркая, ослепляющая вспышка. Он не видел свою жизнь, она не промелькнула у него перед глазами, может быть, потому что как таковой её никогда не было. Темнота, которая длилась долго, темнота которую можно потрогать. Он хорошо помнил её густоту и холод, который она источала, словно огонь тепло. В тот момент он осознал свою истинную сущность. В тот момент увидел новый путь, по которому предстояло идти.
Прошло сорок лет. Первые десть ему было хорошо. Он не предпринимал никаких шагов, он наслаждался одиночеством. И как можно не наслаждаться полной свободой разума. Не было больше никаких границ, он стал абсолютно свободен. Эти десять лет пролетели, наверное, быстрее одного дня, которые в прошлом тянулись чуть ли не вечность. Он отыскал этот бассейн, который оказался наполненным. Фой не знал, для чего его использовали, до того, как он стал его обитателем, но планировал узнать. Потом. Все десять лет он вынашивал план. Он собирался менять мир. Да не много не мало менять мир. И ему это было по силам. Следующую декаду Фой готовился к первой стадии перемен, он искал себе помощников, он тщательно отбирал особых экземпляров, и ему долгий период везло, была всего одна осечка, но он предпочитал относиться к ней как к исключению, подтверждающему правило. Он окружал себя кусочками цивилизации, и кусками плоти. О, боже, они считали себя разумными, как мило, разумными. Да, развитые инстинкты, не более. Вот он Фой, абсолютно разумен. Как же иначе, он видит, то, что не подвластно другим. Он один такой. О чем, кстати, ничуть не жалеет. Бог должен быть один.
Фой любил тишину своего бассейна, она позволяла ему слышать воду. Каждый всплеск. Вода это жизнь, бесконечный источник знаний энергии, потому и жизнь. Ему не нужно было ничего кроме знаний и энергии и их ему вполне хватало для существования. Вода помнит всё, все, что было здесь до прихода Фоя, через воду он может управлять некоторыми процессами там, наверху, куда ему путь пока заказан. Но он и не торопится, впереди много времени – почти вечность. Ещё двадцать лет он потратил на совершенствование инструментов для перемен в мире. И вот настал момент, о котором Фой долго рассуждал в длинных беседах со своей сущностью и который станет последней отправной точкой на пути к новому миру.
Скрежет, прорезавший идеальную тишину помещения, раздался совсем не вовремя. Дверь в дальней стене не открывали очень давно. И сейчас, она, оснащённая автоматическим механизмом, ползла в сторону. Фой с досадой ударил одним отростком по воде. Он почти уловил неподдающуюся с утра мелодию всплесков, которые определёно что-то значили, но теперь всё потеряно, мелодия больше никогда не повторится. Однако он моментально взял контроль над собой. Произошло что-то значимое, иначе бы ту дверь никогда не стали бы открывать. Это просто ни к чему, есть намного более удобные подходы к его бассейну, нет смысла блуждать по коридорам. Фой не удивился тому, что произошло, что-то нестандартное, он этого ждал. Он скорее удивился тому, что он ждал гораздо менее неожиданного, чем то, что случилось.
За два дня до сдачи экзамена на рабочее место, Вадик не был готов ни на йоту. С одной стороны, конечно, стыдно, что он не знает ровным счётом ничего из требуемого материала, а с другой, зачем учить шифры вентилей, которые не используются в цехе. В тетради их больше ста штук, половина просто не нужна. Банальный аппаратчик, в обязанности которого входит крутить эти пресловутые вентиля и отбирать пробы из колодца, так для чего знать обвязку аппаратов и основы химии, пусть и школьной программы. Раз за разом открывая тетрадку с вопросами и ответами, он ловил себя на мысли, что всё меньше остаётся у него в голове. Вадик понимал, что пришёл работать на серьёзное предприятие, где важно быть оперативным и досконально знать свои обязанности, вот именно свои обязанности. Не обязанности оператора или инженера-технолога, только свои. Он отложил тетрадь в сторону, всё бесполезно, он знал, что будет учить в последнюю ночь перед экзаменом и заснёт с открытой тетрадкой в руках. Может комиссия сжалится, и половину вопросов опустят, вот было бы прекрасно, пусть порядки приёма изменятся как раз перед его сдачей, разве это так много. Знать бы заранее, что бы не учить, не терять время. К сожалению заранее известно, что надо учить, а иначе пересдача, потом вторая, а потом мягкая просьба уйти по собственному желанию или перейти в службу очистки и неизвестно что из этого лучше.
