– Эй, с тобой все в порядке?
Боевик стоял посреди комнаты и растерянно улыбался. Приглушенный свет рисовал его высокую фигуру на фоне черного, залитого дождем окна: глубокие темные тени, неожиданный отблеск на смуглой коже, длинный светлый шрам на загорелом предплечье. И поза – этакая спокойно-расслабленная готовность к броску. Ну и реакции! Змеи отдыхают…
Нужно собраться с силами и ответить.
А не получается.
Внутри – свернутая в тугой узел колючая проволока, и непонятно из-за чего. То ли из-за того, что он ударил, то ли из-за чего-то другого – настолько мерзкого и постыдного, что даже думать про это не хочется.
– Ну, ты и псих, – в голосе боевика послышалось неподдельное уважение. – С тобой все нормально? Вызвать кого-нибудь? Да не молчи ты, отвечай, давай!..
– Нет, – с трудом выговорил Ит. – Не надо никого вызывать.
– Может, хоть встанешь? – Боевик сделал шаг вперед, и Ит против воли еще сильнее вжался спиной в стену. – Помочь?
– Нет. Сейчас…
Для того чтобы встать, надо, как минимум, сначала разогнуться. Попробовать. Не получается. Больно. Хотя если вот так, как сейчас, еще терпимо. Колени к подбородку, намертво сцепленные замком руки… хочется еще сильнее сжаться в комок, чтобы каким-то внутренним усилием тела раздавить, расплющить это средоточие боли, притаившееся в глубине, но не получается, не хватает сил… тогда – хотя бы спрятать пылающее от стыда и унижения лицо, и закрыть глаза, чтобы не видеть, просто не видеть – и этой фигуры, и окна, и осеннего дождя, и света…
Ит судорожно вздохнул, всхлипнул – хотелось тихо, но не вышло. Боевик, конечно, заметил. Присел на корточки рядом, участливо заглянул в глаза. На лице – все та же растерянная улыбка непонимания.
– Чего с тобой такое? Эй, псих?..
Только бы он не дотрагивался. Только бы он… Только бы…
– Мне надо выйти, – относительно приемлемая фраза. Одна маленькая деталь – чтобы выйти, надо встать. Всего-то.
– Ну, выйди. Вставай давай. Помочь?
– Не надо.
– Слушай, я тебе что-то все-таки отбил. – Улыбка становится чуть виноватой, но именно что чуть. Не чувствует он за собой особой вины. – Сейчас медиков вызову.
– Не надо!
Ну-ка, кто у нас сильнее – воля или тело? Собраться. И – рывком. Все эти плавно-медленно-тихонько – к черту. Рывком – на ноги. В глазах темнеет, но буквально в трех метрах впереди выход из комнаты… как хорошо, что эти домики такие маленькие, и нет бесконечных коридоров, переходов, и прочего, лишнего, ненужного… Несколько шагов, и дверь послушно открывается, выпуская туда, куда хотелось – под ледяной осенний дождь, и со всего маху на колени, и холодная вода по обнаженной спине, и терпкий запах умирающих листьев и травы, и спасительный холод, и мокрые, скользкие камни, и непроницаемая мгла.
