Личные записи Кавы-асаларим (Каавы Ваарнанен)
24 сентября 9824 года (за шесть лет до пожара в Корпусе специальных научных исследований)
«Желания имеют свойство сбываться. Профессор Кирпэ Нораг из Республики Фиар-не-Фар наконец-то приехала со своей знаменитой лекцией по генетической инженерии, на которую я давно мечтала попасть.
Кирпэ Нораг выделили самую престижную площадку – читальный зал в Соборе, за час до мероприятия заполненный уже до отказа. Я убедила начальство делегировать меня от кафедры, поэтому мне досталось неплохое место в пятом ряду, по соседству с коллегами-биологами. Неподалеку сидели ученые из Корпуса. Хотелось удержаться и не разглядывать их так настырно, но у меня ничего не выходило. Интересно, они понимают, насколько им повезло? Я три раза подавала заявку на получение ставки в Корпусе, и три раза мне отказывали. Один мой коллега сказал, что руководство Корпуса берет в штат ученых с амбициозными, новаторскими проектами. И у меня как раз появилась идея для такого проекта. Я хочу изучать эндемики Заокеанья. Я чувствую: это приведет к прорыву.
Оказалось, профессор Нораг неплохо говорит на алинском. Почти всю лекцию она провела без помощи переводчицы, которая тихо скучала в углу. Профессор рассказала, как благодаря изменению генов удается лечить редкие заболевания. Если внедрить эту технологию в медицину, то можно будет сделать иммунитет устойчивым ко всем существующим вирусам, оставив в прошлом вакцины. Победа над болезнями – это благородная научная цель. Мне нравится то, что делает Нораг.
Было множество вопросов из зала. Кто-то уточнил, не приведет ли развитие генетической инженерии к новому витку научной гонки между странами. Нораг в ответ долго говорила про этический кодекс, который следует принять на международном уровне, чтобы провести красную черту: разрешить править генетический код только в тех случаях, когда есть риск развития тяжелых заболеваний, и запретить использовать биотехнологии для селекции нашего вида. Предложения логичные, но далекие от реальности. Как они собираются контролировать соблюдение этих условий?
Такой вопрос тоже прозвучал, и профессор ответила вполне конкретно. Если обнаружится, что государство, подписавшее этический кодекс, нарушило правила, против него должны быть приняты ограничительные экономические меры. Дальше разговор ушел в сторону политики, и я плохо запомнила. Но дискуссия меня взволновала. Я задумалась о тех, кто родится с отредактированными генами. Будет ли заметно, что они другие? Смогут ли они жить среди обычных людей? И главное: будут ли они благодарны ученым за эти изменения?
После окончания лекции на выходе из Собора образовалась очередь. Пока мы медленно продвигались к дверям, я прислушивалась к разговорам. Двое мужчин передо мной обсуждали возможность развития генетической инженерии в Брэйе. Один из них сказал, что, если бы не скандал с проектом «Новое поколение» тридцать лет назад, этим направлением занимались бы и у нас.
Вот, оказывается, в чем дело. Члены Совета не спонсируют эти исследования, опасаясь повторения истории. Надо будет побольше узнать про этот проект и про то, чем он завершился. Глупо, когда события давно минувших дней руководят нашими действиями в настоящем».
***
13 января 9826 года (за четыре года до пожара в Корпусе специальных научных исследований)
«Вчера на комиссии решали вопрос об увольнении профессора Каруна. Ему уже больше восьмидесяти лет, он еле говорит, а соображает и того хуже. Студенты, у которых он преподает, два раза подавали на него жалобу. Написали длинное письмо о своих правах получать знания высокого качества, об обязанностях преподавателя не засыпать на лекции, пуская слюни, и не отвлекаться на воспоминания о своих женах. Он уже сам не помнит, сколько их было – пять или семь, и кто из них умер, а с кем его развели «непреодолимые обстоятельства». На этом моменте зачитывания письма мы все подавились смехом, удержался только председатель комиссии.
Три года студенты терпели этого маразматика, а сейчас поставили ультиматум: или им меняют преподавателя, или они пишут коллективное письмо в Рикистарию по науке. Заменить его некем, только освобождать от должности и брать нового человека в штат. И как бы мы ни были привязаны к чудаку Каруну, пришлось с ним попрощаться. А перед этим, как положено, наградить почетным званием заслуженного преподавателя Университета Брэйе.
Перед уходом он произнес пафосную речь. Почти уверена, что давно ее заготовил. «Люди, выбравшие путь науки, – сказал Карун, – это истинные лидеры и герои. Они отказываются от многих благ жизни, чтобы разгонять мрак невежества светом знания». (Я даже записала эту фразу.) Посвятить себя науке – достойнейшая миссия. Наука – наш «бог», и мы служим ему, как умеем. И дальше все в таком духе.
В чем-то я с ним согласна: мы действительно верим в науку так, как монахи какого-нибудь религиозного ордена верят в своего бога. Мы приносим ей в жертву все, что попросят. Другие интересы. Личное время. Иногда – даже собственный брак. И как служители культа не знают жизни за стенами своего монастыря, так и мы оторваны от земли. Ходим только по облакам. Притрагиваемся к эфемерным субстанциям. Стремимся в познании мира достать до звезд.
