Долгий осенний вечер в канун Дня Всех Святых. Хмурое небо льёт слёзы, дождём стекают они на землю. Сбросила земля праздничный наряд, оделась в траур. Мрачной громадой над водами Ойра навис Рэмский замок.
Нерадостно сегодня в замке, не поют в нём весёлых песен. Смолкли шутки и смех, замолчали виолы. Только вороны крукают, сидя на башнях, да служат в капелле заупокойную мессу.
В рыцарском зале, на стуле резном сидит седовласый маркграф Конрад Рэмский. За столами – его верные вассалы, доблестные рыцари. По левую руку – Сигни, единственное чадо. По правую руку – место пустое. Не сядет сюда никогда славный рыцарь Роланд, наречённый Сигни. По нём справляют тризну сегодня, его поминают.
Чёрная ночь темна, как дума маркграфа. Тягостна длинная ночь, как его горе. Безвременная смерть нашла сильнейшего средь его вассалов, рука судьбы настигла владетельного барона.
Остальные пировали и славили мудрость Всевышнего. Наверное, дошли молитвы людей до Вседержителя. Матери обесчещенных дев, отцы сыновей убиенных проклинали лихого злодея и смерти ему желали. Переполнилась чаша терпенья Господня, отвернул он свой светлый лик от Роланда, а нечистый только и ждал того часа, и завладел чёрной душой лиходея. Ехал Роланд со своими людьми по лесу, а князь тьмы принял облик прекрасной девы. Охватила Роланда похоть, погнался за девой, а она ускользает, смеётся, кричит: «Не догонишь!». «Догоню, иль пусть дьявол возьмёт мою душу! – Роланд поклялся. Тем временем кончился лес, зелёной поляной земля расстелилась. Дева через поляну бежит, Роланд гонит коня за нею. Уж за руку схватил, как она обернулась, и Врага – похитителя душ Роланд увидал перед смертью. Тут разверзлась земля и поглотила барона. Постигла злодея кара за все прегрешенья.
Темнеет осенью рано, сгущается сумрак. Своим чередом застолье идёт, льётся мёд в кубки. Ярко горят факела, освещая залу. Затмевает сиянье огня красота дочери Конрада. Её лик подобен Солнцу, взглянет – и станет светлее. Злато волос до пола струится тяжёлыми косами. Её глаза – как вешняя зелень, губы – рябина. Шея – лебёдки, стан стройнее ствола березы. Во всём свете не сыщешь девы прекрасней, как ни старайся. Много достойных мужей руки её добивались. Среди них маркграф сильнейшего выбрал – Роланда. Теперь мёртв лежит жених её, и не о нём её дума. Не любим был Роланд, срок траура быстро минет. Получше мужа найдёт ей отец, достойного рыцаря. И тайно вздыхает она о Харальде Этельредсоне. Издалека приехавший гость завладел её сердцем. И Харальд не может глаз отвести от Сигни. Её красота покорила его, сокрушила силу. Сердце навек взято в плен зеленоглазой девицей. Думал день один в Рэме пробыть – уж месяц гостит здесь, и мечтает о встрече, о слове, лишь об одном взгляде. Но напрасна надежда. Он беден, она богата. Лишь меч и конь, да громкая слава – его достоянье. Он дракона убил, победил великанов. Славно меч его Глитнир неверных разил в крестовом походе. Ни в одном бою не знал поражения рыцарь. Победила его красота светлой девы.
Ночь наступает, не разогнать темноту факелами. Мрак заползает в зал, становится всё темнее. Грохают кольца входных ворот, сотрясаются двери. Леденящий ветер в залу рвётся, истошно воет. Снежную крошку швыряет он в окна и плачет. Дождь стучится: откройте, неприкаяную душу впустите! Нет, то не дождь стучит, не ветер в двери рвётся. Заскрипели ворота, пропуская незваного гостя. Вместе с ним ворвался буран, обдавая дождём и снегом. Затрепетало пламя, бросив рваный свет на вошедшего: вода ручьём текла по доспехам, на шлеме тина. Поднял он забрало – Роланда тут все узнали. Твёрдым шагом к столу маркграфа мертвяк подходит – рука на мече, шлем с головы не снимает.
– Ваше Сиятельство, мой сюзерен Конрад Рэмский! Я пришел забрать то, что было обещано вами. Дочь ваша Сигни клялась, что верна будет вечно, когда одевал я своё кольцо ей на палец.
– Роланд, умер ты, взят могилой, покрыт землёю. Как ты можешь живую деву требовать в жёны? Установлено Богом: пути живых и мёртвых различны. Клялась она верность тебе блюсти лишь до гроба.
– Мне дела нет до законов, что установил Всевышний. Мне дьявол даровал эту ночь для свадьбы. Сигни клялась, что моею женою станет. Пойдём, я уже приготовил брачное ложе.
Сигни с пальца кольцо сняла, в Роланда швырнула:
– Я возвращаю клятву тебе, теперь в ад убирайся! Ты не был мне верен, первым нарушил обеты. Свободна от слова я, что было дано сыну Хьяли.
– Нет, липа запястий, неволей иль волей ты будешь моею. Желание жжёт сильнее пламени ада. Живым теплом ты прогонишь холод могилы. Согреется кровь моя от любви светлой девы. Идём! Конь мой ржёт призывно, нельзя больше медлить. Лишь ночь мне дана царем преисподней, владыкой ада.
Вскрикнула Сигни. Сжали ей руку холодные пальцы. Пыталась вырваться – где там, ей нет спасенья. Тащит деву Роланд к выходу через залу. У рыцарей в пятки душа ушла, слово молвить боятся.
Вскричал маркграф:
– Мои верные рыцари, что ж вы молчите! Неужели никто не заступит путь выходцу из могилы?! О дочь моя! В несчастный час свершилась помолвка. О горе мне, горе! Теряю я любимое чадо.
