-Апчхи!– чихнула божья коровка, выглянувшая вместо кукушки из старинных часов.
Да- да, поверьте! Самая что ни на есть настоящая божья коровка, только она была волшебной, поэтому личико ее было человечьим, детское такое личико, которое излучало столько света и добра!! И говорить она могла, как люди. Звали ее Зика.
С теплой русской печи слезла древняя старушка. Она услышала чих своей букашки, значит, в лесу кто-то заплутал в этот морозный вечер- и нужно было решать: жить человеку или умереть…
В старом, дряхленьком доме, затерянном в сибирском лесу, жили Зика и древняя старушка Марфа Фроловна. Изба была скрыта от людских глаз, лишь тем, кому суждено было сгинуть в лесу, находили эту избушку- свое последнее пристанище…
– Чего расчихалась, Зика, в этот морозный вечер? – недовольно произнесла Фроловна.
–Так бабушка, тут тридцатилетняя женщина заплутала: машина ее заглохла, а за окном, вижу, смеркается…
– А нечего ей было в деревню эту гиблую ехать: нехорошее задумала она – мужика женатого приворожить хочет: для этого к ведьме деревенской и поехала, – строго сказала Фроловна.
– Но бабушка, что ее за это на тот свет отправить нужно что ли? Она очень добрая, всем помогает бескорыстно. Просто в людях не разбирается совсем, а в мужчинах -подавно. Используют ее все…
Марфа Фроловна хитрО посмотрела на Зику и улыбнулась:
– Ишь ты, адвокат какой выискался! Твое дело – меня оповещать о путниках заблудших: все остальное – моя печаль!
–Бабушка, я знаю, что не напрасно ты после смерти в этой избушке живешь: за твою праведную жизнь Боженька поставил тебя своеобразным «перевозчиком» на тот свет, поэтому ты можешь и с Ангелами Божьими ходатайство свое передать… за эту женщину молодую…
Зика не успела закончить свою лестную речь перед бабушкой, так как в дверь избушки кто-то тихо заскребся.
Фроловна подошла к двери, сняла с петли ржавый крючок и, подперев всем своим невесомым телом, скрипучую дверь – толкнула ее что было мочи. На пороге лежала, еле дыша, молодая рыжая женщина. Ресницы уже покрылись инеем, пальцы на руках, одетые в кожаные, такие же рыжие, как ее волосы, перчатки не разгибались, а застыли в своеобразных вопросительных знаках…
Несмотря на кажущуюся немощь, бабуля втащила этого земного «Ангела» в дом и положила на такой же ветхий, как и сам дом, диван.
– Бабуль, ты ведь не должна была ее впускать в дом, пока она не испустила дух… значит пожалела ты ее, – хитро залепетала Зика.
