Клином овраг, словно змейка ползущая.
Травы упрямые склоны взлохматили.
Вроде вокруг только мирное сущее,
Эта земля нам была вроде матери.
Тот человек говорил не по-нашему —
Лающей речью, немецкою, грубою.
Им было восемь, а девочке старшенькой
Было двенадцать. Её звали Любою.
Двигатель смолк, как канон недосказанный,
Словно последний молебен на Троицу.
Спрыгнуть на землю им было приказано
И на краю у оврага построиться.
Китель с крестами, погоны мышиные,
Тот офицер был одетым с иголочки.
Вышел, в руках пистолет, из машины он,
Взглядом окинул растущие ёлочки.
Ствол пистолета, металлом окованный,
Жалит затылок, висок, переносицу.
Выстрел сухой, словно ветка надломана.
Падает тело, душа же возносится.
Выстрел за выстрелом. Мальчики, девочки…
Склоны оврага, крутые и чёрствые,