ЖНИЦА ДЬЯВОЛА
Я не ангел света, но и не исчадие ада. Я – Пограничник, охраняющий ваш сон. Не знающий жалости и сожаления, но преисполненный чести и справедливости. Запомните, кто бы ни пожаловал ко мне, о чем бы ни просил, итог будет один: истинный, беспристрастный суд. Плевать, кто вы: человек или нечисть, богач или бедняк, счастливец или страждущий, – я не позволю преступить границу дозволенного никому.
Сегодня я поведаю вам историю об очаровательной, хрупкой девушке. Ее рождение повлекло за собой череду неприятных событий, как в жизни самой малютки, так и в судьбах тех, кому не посчастливилось с ней столкнуться. Назовем эту часть «сказ о печальной судьбе многострадальной Дюймовочки».
***
В бесконечных странствиях по миру, однажды, я нетипично долго задержалась в одном симпатичном европейском городке. Небольшая страна, столицей коей он являлся, для туристов была раем земным, для коренных жителей криминальным чистилищем, а для меня пристанищем многообразной подлой дряни, искоренять которую пришлось ни один десяток дней. Столь краткий срок стабильности для человека, у Искушаемых считается затянувшимся топтанием на месте, а потому хотим мы того или нет, в нас медленно просыпаются привычки, свойственные смертным. Одна из них неотрывно связана с моим пагубным пристрастием. И раз уж я не люблю юлить и предпочитаю говорить правду, то признаюсь честно: после трудных рабочих дней, мне чрезвычайно нравится расслабиться и опрокинуть в ненасытную глотку пару-пятерку стаканчиков зажигательной смеси. Так что, где бы я ни застревала, в какой глуши или цивилизации не находилась, обязательно подбирала временное атмосферное местечко для своего хронически-запойного губительного отдыха.
Ныне предпочтение пало на отличное, по моим, не стандартным меркам, заведеньице под фееричным названием «Эйфория». Здесь, как и было необходимо уставшей потрепанной душе Пограничника, царил полный беспредел: обитало местное, наиболее отъявленное преступное отродье с обеих границ, пахло кровью и предательством, но при всей неприглядности подавалась вкуснейшая пища и наливался не слишком уж дрянной алкоголь. Таким образом, помойная харчевня идеально подходила не только для моих плотских утех, но и для встреч с нескончаемыми заказчиками. В многообразии и суматохе происходящей вседозволенности, никто не обращал внимания ни на эксцентричную яркую девицу, ни на бесконечно паломничество за ее стол. Бьюсь об заклад, большинство завсегдатаев считало меня обычной проституткой и только силой примененных магических заклятий не имело смелости подкатить с пошлыми шуточками и предложениями.
Совсем скоро, всем, кто успел разнюхать о присутствии в городе Искушаемой и кому незамедлительно требовалась профессиональная помощь, наверняка знал, где меня можно найти после восьми вечера и до поздней ночи. А посему, приход очередного просителя не вызвал у меня удивления. Однако то, кем он являлся, рождало неподдельный интерес.
Я превосходно помню тот скучный, пасмурный, дождливый и навевающий суицидальные настроения, день. У меня уже был клиент, но при виде вошедшего в бар человека, он испарился сам собой, будто его и не было. Переместив взгляд с образовавшегося пустого места на нового гостя, я с любопытством наблюдала, как к моему столику, тяжело пыхтя, приближается чрезмерно заплывший жиром, покрытый многослойными складочками и торчащими из-под дорогущей одежды тремя подбородками, немолодой мужчина. Под чутким надзором многочисленной охраны, грубо выгнавшей всех посетителей бара на улицу, а затем стремительно разместившейся по периметру заведения, он с трудом дополз до цели и плюхнулся на крайне узкий для своей солидной задницы стул. По надменной роже, напыщенной важности и снисходительному виду толстяка, с коим тот смотрел на всех сверху вниз, несложно было догадаться, что передо мной предстал самый влиятельный столичный авторитет, в простонародье прозванный «дон Ага». Примечательным был тот факт, что кличку свою многоуважаемый джентльмен получил не столько за неимоверное внешнее сходство с отвратительной жабой, сколько за всепоглощающий страх горожан оказаться в рядах его неприятелей. Слишком уж жирдяй любил почивать смертельными ядами тех, кто ему мешал. Надо же, а я-то, глупая, полагала, что единственной проблемой самовлюбленного мудозвона может быть лишь туго завязанный галстук на огромной мясистой шее. Ан нет, оказывается, даже у конченых негодяев порой возникают сложности, решить которые невозможно привычным для них путем.
Брезгливо покрутив носом, я отчетливо ощутила кисловатый запах ненависти, злобы и отчаянья, исходивший от незваного гостя. Беда, с которой Ага пожаловал, уже давно грызла почерневшую пустую душу, но, все же, он ждал целый месяц, прежде чем обратиться с ней ко мне. Тем лучше. Значит, назревало нечто особенно занятное и опасное, способное, наконец, выдернуть мой задеревеневший мозг из нудной рутины наискучнейших дел.
– Какая неожиданная встреча! И главное, случайная, – съехидничала я, дожевывая кусок моркови, застрявший было от изумления в зубах. – Почтеннейший гражданин города оказал честь и присоединился к скромному ужину бедной ободранки, – воскликнула я с видом не верящей в нагрянувшее счастье идиотки. С наигранной растерянностью я обняла руками щеки и раскрыла рот буквой «о», краем глаза замечая несмелые поползновения хмурых телохранителей.
