1. Глава 1. Торг
— Разве я была плохой женой?! Разве я в чем-то провинилась перед тобой?!
— Не начинай! Все решено, — мужчина раздраженно дергает плечом. — Хорошо бы хоть пару серебряных выручить за тебя…
Он разодет как на свадьбу. Потертый, но добротный, шитый шелком и мелким жемчугом жилет. Дорогого сукна сюртук. И светлые серебряные часы с цепью. Красавец, да и только!
Но это остатки роскоши. Я знаю, точнее, узнала недавно — муж мой отчаянный игрок.
Дом, повозку с лошадью, деньги — он проиграл все.
А что не проиграл, то спешно распродает, чтоб рассчитаться с долгами. В том числе и меня.
Ему нужно немного монет, чтоб уехать из города, где его все знает и показывают пальцами. Он хочет спрятаться от позора и начать новую жизнь.
И я в его планы не вписываюсь. Никак.
— Возьми меня с собой! — пытаюсь говорить твердо, а сама обмираю от страха. Будущее кажется мне ужасающим. Оказаться бесправной вещью в чужих руках это же конец света. — Я на тебя работать буду, я только ради тебя, я!..
— Да замолчи ты уже, — раздражено вскрикивает он, отталкивая мои слабые руки, цепляющиеся за его одежду. — Не позорь меня! Не понимаешь, что ли — нет у меня на тебя денег, нет! На что содержать тебя прикажешь?!
— Я буду есть один хлеб! И словом тебя не упрекну! Не пожалуюсь! Только с собой возьми!
— Один хлеб! — язвительно передразнил он меня. — Хлеб, вообще-то, тоже денег стоит! Об этом ты подумала?
Что-то он не думал об этом, когда ставил на кон наш дом…
Но я проглотила эти язвительные слова. Мне было страшно. Я отчаянно цеплялась за последнюю возможность уехать из этого города.
— Сухая корка раз в день, — говорю я, заглядывая ему в глаза. — Разве я много прошу? Я разделю с тобой все невзгоды, я…
— Невзгоды? Они настанут, если ты со мной увяжешься! Я из-за тебя не собираюсь нищенствовать, — уже зло продолжил он, накидывая на мою шею веревку и стягивая узел так, чтоб я не смогла высвободить голову из петли.
Из-за меня?! Хорошенькое дело! То есть, во всех бедах я виновата?!
— Так что давай, иди, — он грубо толкнул меня к помосту, с которого велись торги. — Ничего с тобой не случится. Зато в родном городе останешься. При месте будешь. Крыша над головой. И та самая корка хлеба. Чего тебе еще надо?!
В родном городе, где каждый на меня пальцем будет показывать и вспоминать, как я попала в рабство?!
— Я не пойду! Не хочу!
Ведь купить меня может любой. И жестокий тиран, и старый вонючий сластолюбец… Вон они как смотрят на меня из толпы, пуская слюни и облизываясь.
Один противный дед протянул руку, норовя похотливо ухватить меня за задницу. Но я яростно рявкнула, щелкнув зубами.
— Нос откушу! — рычу я. —Только тронь, попробуй!
Старик испуганно взвизгнул, отпрыгнул и неуклюже шлепнулся на зад, ругнувшись.
Хохот взлетает над толпой.
— Горячая какая!
Я сопротивляюсь, но меня оттаскивают от мужа, несмотря на мои вопли.
Упираюсь как могу, торможу ногами.
Дождь хлещет по плечам, невероятно холодно. Одежда прилипла к телу. Под ногами каша из воды и грязи.
А меня все тянут и тянут. Ну совсем как корову или овечку за жесткую веревку, петлей затянутую на шее. Я вцепляюсь в нее ногтями, но узел распустить не могу.
Муж мой стоит в толпе зевак. И делает вид, что меня совсем не знает.
Он отворачивает лицо, похохатывает, солидно так перехватывает трубку и рассуждает о погоде.
А от моего перепуганного взгляда отворачивается, словно от бьющего в лицо ледяного ветра.
Рядом стоят его родители.
Почтенный седовласый старик и пожилая женщина с сердитым лицом. Они что-то выговаривают своему сыну, показывая на меня пальцами.
На миг в моем сердце загорается надежда, что им удастся отговорить его от этого постыдного шага.
Я жду, что он все же услышит их слова, совесть в нем проснется. И он заберет меня с этого помоста.
— Ну, я же не животное! Я же живой человек! — кричу я им.
— Какой стыд! — сердито восклицает его мамаша, кутаясь плотнее в шаль. — Из-за ее поведения мы не сможем продать ее подороже!
— Неужели нельзя не кривляться и вести себя смирно и пристойно! — ворчит старик, притворно пряча глазки от людей, словно ему и впрямь стыдно.
Что?!
То есть, они стыдятся за меня, а не за своего непутевого сыночка?!
— Какой стыд! — снова всхлипывает бабка.
— Боюсь, с ее будущим хозяином не удастся договориться, — печально поддакивает ей папаша. — Он не станет нам перечислять ни гроша за ее работу.
— Такая строптивая вряд ли много барышей принесет. Что за бестолковая девка! — подхватывает мамаша.
— Так и помрем в бедности, эх… — тянет старик, сокрушаясь.
То есть, они рассчитывали, что я еще и работать на них буду в рабстве?! Семейство пиявок!
—Денег захотели?! О, видит бог, я вам устрою зажиточную старость!
Старики притворяются оскорбленными и напуганными и хнычут, жалуются окружающим на мое жестокосердие.
До меня долетают обрывки слов, обвинения, которые старики кидают в мой адрес.
— Распутная шлюха! Ленивая дармоедка! Злобная неблагодарная тварь!
Отлично! Прекрасна реклама! Теперь меня только людоед купит!
И тот сварит в семи водах, чтоб не отравиться!
Дождь лупит все сильнее, и ведущий аукциона спешит закончить скорее свою работу.
