– Ваш завтрак, господин.
Я бросаю взгляд на тарелку, с которой служанка только что сняла серебряную крышку. Снова тянусь к полупустой чашке кофе и опускаю взгляд на лежащую передо мной газету. В редакции «Хроник Кармара» подсуетились и успели за ночь не только написать статью на всю первую полосу, но и отправили сенсационный выпуск в типографию. Казалось, бумага всё ещё хранит тепло печатного станка, а стоит коснуться строчек, как чернила смажутся.
Хорошая статья.
В ней я, Вольмар Родингер, выступал в роли героя. Что же касается Делагарди…
А вот Делагарди в последнее время пресса не жаловала.
Я усмехаюсь своим мыслям, правда, эта усмешка – усмешка победителя – мгновенно сходит с лица, когда за спиной раздаются быстрые шаги. Стремительная, тяжёлая поступь, которая могла принадлежать одному-единственному дракону.
Гиллеану Родингеру.
– Разве ты не должен сегодня отплывать в Умеру?
По праву старшего Высокого дома Родингеров Гиллеан занимает место во главе стола, и я невольно морщусь. Это получается непроизвольно, всякий раз, когда отец оказывается рядом. В этом мы с Раннвей похожи: оба ненавидели своих родителей. Вот только девчонке повезло больше: её папаша не стал задерживаться в мире живых. Что же касается моего… Бросаю на отца мрачный взгляд и с тоской думаю о том, что этот ещё долго будет отравлять жизнь нам, своим сыновьям.
– Кеннет выразил горячее желание познакомиться с новыми партнёрами.
– Скорее, ты его заставил, – расправляя на коленях салфетку, мрачно цедит глава нашего славного дома. Служанка, не дожидаясь, когда её подзовут, тут же бросается к нему, чтобы наполнить чашку горячим кофе. – Как будто не знаешь, что такие важные сделки нельзя поручать идиотам вроде Кеннета!
– Ты вообще-то говоришь о своём младшем сыне, – цежу в ответ, не способный сдержать раздражения.
– То, что в нём течёт кровь нашего рода, увы, не делает его умнее, – невозмутимо отзывается Гиллеан. – И уж точно не добавляет ему нашей с тобой хватки.
Терпеть не могу, когда меня сравнивают с папашей. Особенно когда это делает он. И тем не менее приходилось признать: в бизнесе мы действуем одинаково. Жёстко, с напором, не обращая внимания на последствия, если, конечно, они не касаются непосредственно нас самих.
Внешне мы тоже похожи. Казалось, я – копия отца в молодости. Те же тёмные, мелко вьющиеся волосы, только висков эйрэ уже успела коснуться седина. Глубоко посаженные чёрные глаза и взгляд один в один: пронзительный и хищный. А вот Кеннету досталась внешность матери и её же, увы, характер. Бесхребетный, ведомый, слабый – таких сравнений брат удостаивался от отца довольно часто.
Такой же была и Раннвей. Когда-то… До ритуала.
Мысли о девчонке вызывают улыбку. Неужели её так магия изменила?
Новая Раннвей интриговала. Заставляла снова и снова возвращаться к ней мыслями. Думать о ней, вспоминать… Хотя нет, не вспоминать! Рисовать в сознании новые, откровенные картины, в которых эта огненная красавица снова будет в моей власти.
А то, что жена Делагарди…
Так запретный плод куда более сладок и желанен.
– Если удастся наладить поставку живого товара в Умеру, а потом и в Кармар…
– Мы ещё больше разбогатеем? – Беру в руки столовые приборы, желая поскорее покончить с завтраком и убраться от отца как можно дальше.
– Но Кеннет наверняка всё испортит.
– Тогда я всё улажу.
– Лишнее промедление! – с досадой рычит Гиллеан и, залпом опустошив чашку, нетерпеливо подзывает служанку, чтобы снова наполнила её кофе.
Девушка бросается к столу, тянется к кофейнику, но из-за поспешности и волнения кофе, вместо того чтобы вылиться в чашку, выплёскивается на скатерть. Несколько капель падают и на светлую рубашку дракона.
– Идиотка, – цедит Гиллеан.
От злости и раздражения его руки в одно мгновение покрываются ледяными наростами, и несколько оцарапывают девушке ладони прежде, чем та успевает отстраниться.
Капли крови добавляют ещё больше красок белоснежной скатерти, и папаша взрывается:
– Пошла прочь! Вон с моих глаз!
Испуганно прижав к груди перепачканные в крови руки, служанка бросается к дверям. Отец сдёргивает с коленей салфетку, чтобы вытереть кофейные пятна, но те становятся ещё больше. С трудом ууспокаивается, берёт себя в руки. Шипы исчезают, спрятавшись под кожей дракона. А вот его настроение, и без того плохое, становится ещё хуже.
– Ты сегодня не в духе, – замечаю я, продолжая спокойно завтракать. Как ни странно, злость отца успокаивает. И настроение сразу поднимается. – Думал, будешь на седьмом небе от счастья, ведь лорда Карриша так удачно убрали. Помнится, он был категорически против твоих новаторских идей в отношении рабовладельчества в Кармаре. Но теперь, когда его не стало, можно снова продвигать новые идеи в массы.
– Он не единственный, кто не желает… не желал… смотреть в будущее.
– Уверен, ты со всем разберёшься. – Промокнув губы салфеткой, я поднимаюсь из-за стола.
Иду к выходу, но вынужденно останавливаюсь, когда за спиной раздаётся голос отца:
– Почему ты остался?
– В Гратцвиге имеются незавершённые дела.
«Точнее, одно дело», – уходя, думаю про себя. Рыжеволосое и сероглазое, за которым будет так интересно охотиться. А победа – Раннвей Делагарди в моей постели – будет особенно сладкой.
