Стрела просвистела возле самого уха Фабиана де Меромарка и со звоном вонзилась в балку перекрытия крепостной стены. Ни один мускул не дрогнул на лице графа. Резким движением он выдернул смертоносный стержень, швырнул под ноги и, повернув чеканный профиль к следующему за ним рыцарю Анри де Сартье, отрывисто бросил:
– Распорядись, чтобы дозорные меньше мелькали в бойницах.
О бесстрашии командира гарнизона осаждённой Асканы ходили легенды, но каждое новое подтверждение его отваги по-прежнему поражало. Подчинённые уважали обладающего невероятной силой этого высокого, широкоплечего аристократа и боялись его несдержанного нрава.
Обход постов на городской стене удручал. Прошло четыре месяца после начала осады, запасы провианта давно подошли к концу, воины едва держались на ногах. Багровый закат оставлял кровавый след на доспехах и похудевших лицах защитников. Солнце, садившееся за одной из башен крепости, словно подожгло её, и граф долго всматривался в отблески последних лучей светила на древних камнях.
– Фон Беларди слишком бережёт своих людей – проворчал де Меромарк – если он сегодня пойдёт на приступ, город падёт через час. Но барон хочет взять его пустым, не потеряв ни одного человека.
– Смертность среди горожан чудовищная – в тон командиру отвечал верный де Сартье – со дня на день вспыхнет эпидемия. Может всё же предложить ди Ледмонтену сдать город, пока он не вымер полностью?
– Маркиз волен поступать со своим владением так, как посчитает нужным, но знамя Фабиана де Меромарка никогда не склонится перед неприятелем.
Прогулка по пустым, не убиравшимся несколько месяцев улицам, удручала ещё больше. Грязь и мусор превратили ещё недавно красивый город в клоаку. Валяющиеся на мостовой трупы распространяли невыносимую вонь. Редкие прохожие двигались как тени и больше напоминали привидения, чем живых людей.
Некогда шумный рынок на центральной площади превратился в выставку трёх десятков скелетов, предлагавших свои фамильные ценности в обмен на продукты. Покупатели среди них появляться не спешили. Если бы кто-нибудь решился достать здесь даже заплесневелый сухарь, он был бы тут же разорван толпой.
Граф прошёлся по рядам. Вышитые золотом камзолы его не интересовали, он остановился перед старухой, зажавшей в руке огромный перстень с крупным кроваво-красным рубином. Полгода назад он просил виконта ла Деленована уступить ему эту фамильную драгоценность.
– Мерзкая старуха – набросился покупатель на торговку – у кого ты украла перстень? Отвечай немедленно!
– Я не украла его, Фабиан – неожиданно спокойно, голосом, полным достоинства, ответила женщина – он достался мне в наследство от покойного мужа.
Вглядевшись, удивлённый рыцарь с трудом узнал в оборванке виконтессу. Когда-то он добивался её внимания и приглашал на танец.
– Прошу прощения, Ваша милость, в сумерках я не узнал вас. Приходите ко мне утром и принесите этот перстень. Захватите также и другие драгоценности, если они у вас остались. Я думаю, смогу помочь вам.
Сразу несколько человек бросились к графу со своими кольцами, серьгами и ожерельями:
– Господин, господин, возьмите у меня, посмотрите, посмотрите, это настоящее золото, возьмите жемчуг…
От предложений не было отбоя. Де Меромарк отобрал несколько самых ценных украшений и велел владельцам также прийти за оплатой на следующий день. Ограбленные торговцы знали – утром их просто не пустят к графу, но голод был настолько силён, что они готовы были платить даже за робкую надежду получить хоть что-то съестное.
Продовольствия едва хватало на содержание гарнизона, чем питались гражданские, оставалось загадкой. Месяц назад в городе съели последнюю кошку, и это даже не вызвало увеличения поголовья крыс. Жители наловчились ловить грызунов не хуже их естественных врагов. Да и поживиться хвостатым стало нечем – люди съели всё. Кожаные ремни и лошадиные копыта стали деликатесом. Воры начали залезать не в дома горожан, а во дворы, чтобы ободрать с редких деревьев уцелевшую кое-где кору.
Голод не щадил никого, ни простолюдинов, защищённых от неприятеля невысокой крепостной стеной, ни дворян, укрывшихся за неприступными башнями замка, возвышающегося на холме посреди города. Впрочем, общая беда объединила всех жителей, и сейчас невозможно было отличить одних от других.
Кровь стыла в жилах от рассказов о том, что творилось в подвалах замка. Но именно туда направился гордый граф в сопровождении своего помощника. Целью инспекционной проверки служили запасы греческого огня, хранившиеся в самой отдалённой, хорошо охраняемой части давно разграбленных погребов.
Идти пришлось через несколько огромных сводчатых залов подземелья. Пользоваться факелами, которые несли трое взятых с собой по настоянию де Сартье пикинёра, не пришлось. Несколько костров горели в разных углах подвалов. Вокруг них сидели мрачные люди, провожавшие вооружённую группу недобрыми взглядами. Ничтожный солдатский паёк вызывал зависть и нелюбовь горожан.
Впрочем, горожанами назвать собравшийся здесь сброд, уже нельзя. Слухи, доходившие до командира гарнизона, казались настолько ужасными, что он не мог в них поверить. Но буквально через несколько минут, непреклонный честолюбец стал свидетелем сцены, как будто специально для него разыгранной.
