1. Кривская земля. Невель. Весна 1029 года, березень
Звонко трубили рога, кричали выжлятники, по весеннему лесу летел заливистый лай хортов, свирепое и испуганное хрюканье застигнутого врасплох кабаньего стада, порой прерываемое пронзительными взвизгами настигнутого зверя. Полоцкий князь Брячислав Изяславич охотился.
Шум гона надвигался. Брячислав натянул кожаные рукавицы, в предвкушении схватки несколько раз сжал и разжал кулаки, проверил, легко ли выходит из ножен клинок, и перехватил удобнее рогатину с длинным обоюдоострым пером и крестовиной. С таким-то оружием хоть на медведя, хоть на кабана…
Князь был пеш. Верхом на кабана охотиться – только коня губить. Доберётся до коня матёрый зверюга, вспорет клыками брюхо доброй животине – поминай, как кликали и коня, и всадника. Брячислав, невзирая на новый побыт верховой охоты средь иных князей, на крупного зверя всегда охотился пеше, прадедним обычаем.
Сегодня выжлятники посулили полоцкому князю знатную добычу – ходили слухи, что в здешних дебрях да болотинах живёт огромный – с быка! – вепрь, мало не сам Князь Вепрей, Сильный Зверь, прямой потомок Велеса, Скотьего бога, Владыки Зверья и Хозяина Охот. Вот и сейчас от такой мысли на душе у князя захолонуло, дохнуло древней тайной, гневом предвечных сил, одержащих мир. Брячислав передёрнул плечами, прогоняя оторопь, и перекрестился. Вроде полегчало. Тем веселее будет схлестнуться, – подумал он беззаботно, с каким-то детским упрямством и отчасти даже со страхом. – Поглядим кто кого – он-то, Брячислав, как-никак, по старым-то поверьям, тоже потомок бога, ни больше, ни меньше. Все русские князья – Дажьбожьи потомки, да не все об этом помнят.
Боязно было. Сильный Зверь есть Сильный Зверь, что там ни говори про сатанинские наваждения да силу креста и молитвы. Боязно было, невзирая на крест на груди. Крест крестом, а предвечная сила лесов никуда не девалась. Умные люди и Христу кланяются, и лесных Хозяев почитают. А кто и Велесу с Перуном жертвы по-прежнему несёт.
В мире огромное множество разных сил – и Христова вера – только одна из них. Есть тёмные силы, рать владыки тьмы. И есть просто иные силы. Стоящие опричь. Те, что были в этом мире ещё до пришествия веры Христовой. Даже и до появления человека.
Некрепок был в Христовой вере полоцкий князь, да и не с чего было – некогда в полоцком княжеском доме большую власть держала покойная ныне княгиня Рогнеда-Горислава Рогволодовна. Сама крещения не приняла от Владимира, и великий князь неволей презрел собственные слова про то, что «тот, кто креститься не придёт, ворогом мне будет». Не посмел собственную жену тронуть, хоть и бывшую. Тронь, пожалуй, – после беды не оберёшься. Полоцкие кривичи опальную княгиню приняли как свою вместе со старшим сыном, Изяславом.
Изяслав был крещён. Но он сел на кривский княжий престол ещё ребёнком – и двенадцати-то лет не было старшему Владимиричу. Потому всем в кривской земле заправляла Рогнеда, которая не допустила ни в Изяславле, ни по иным местам кривской земли кровавого крещения стойно Новгороду.
Может и не сошло бы с рук Рогнеде подобное, да только стояли за её спиной хмурые кривичи. То-то, должно, кусал в Киеве локти Владимир, что отпустил Рогнеду с сыном в кривскую землю. Ан поздно. А войну новую затевать с бывшей женой да с собственным сыном – на посмешище всей Руси стать, вовзят стыда не иметь. Мало того, как бы не отложились и иные волости – Изяслав и Рогнеда могут стать новым стягом в борьбе с ним, Владимиром, да с киевским самовластием. Отложил Владимир на будущее, благо прочно увяз в крещении (Господи, благослови!) – то тут, то там вспыхивали мятежи, завязывались стычки. И Владимир всё откладывал и откладывал. А после – и Рогнеда-Горислава умерла, и Изяслав Владимирич вслед за нею, да и сам Владимир Святославич на свете после того не больно зажился. А после наследники Владимировы передрались меж собой, заливая Русь кровью, а Брячислав подрос и сам стал водить рати. И все как-то уже и привыкли, что в кривской земле всё ещё, даже и через полвека после крещения, сильны старые боги и старая вера. И глядели русские язычники на полоцкую землю с надеждой. С последней надеждой.
Так и сложилось, что, невзирая на крещение полоцких князей, христиан в их окружении было немного. Впору по пальцам пересчитывать.
