«Дамы и господа! Счастлив вам представить нашу последнюю разработку – средство, что избавит человечество от старения и дарует вечную молодость! Тысячелетия развития и становления цивилизации и науки привели к тому, что человек может побороться со своим естественным ходом жизни. Победа над старением и увяданием позволит качественно накапливать самый важный ресурс – человеческий опыт, порождающий большое количество интеллигентных людей и настоящих профессионалов своего дела, способных продвигать мир к светлому будущему семимильными шагами. Наша разработка представляет из себя особые инъекции, постепенно замедляющие и отключающие процесс старения. В течение последних лет они были протестированы множество раз и сертифицированы согласно всем известным медицинским стандартам. Уже с завтрашнего дня они будут введены в обиход каждой больницы нашей страны и откроют новую веху в истории человечества.»
Именно так выглядит отрывок из текста газетной вырезки, висящей над моим рабочим местом. Это слова моего деда, человека с самой большой буквы, мечтателя и авантюриста. Слова, произнесенные до глобализации, промышленной революции, научного переворота, отмены Ньютоновской физики, подчинения гравитационных сил и прочего. Я ими вдохновляюсь и всегда так говорю своему деду, когда езжу к нему в «дом престарелых». На самом деле, это просто старое название для нового явления. Престарелых в нем нет, есть только много людей, которые выглядят так же, как я и ведут себя немного странно. Или не немного.
Каждую субботу я захожу в палату к своему дедушке, мужчине пока еще белого цвета, что изобрел специальный раствор, схожий по свойствам с кровью, но основанный на геноме медузы, что обновляет свои клетки. С помощью этого генома создается специальная жидкость, которую вводят человеку практически с рождения до тех пор, пока полностью не заменит ему кровь, оседая в теле раз за разом. И, вот, ее создатель, которому на вид буквально лет 30, лежит голым, в окружении мерзких, пахнущих больницей и покрашенных в желтый цвет стен, в памперсе и с трубкой, воткнутой в уретру, потому что он забывает сходить в туалет, пока открывает новые формулы бессмертия, считая в уравнениях несуществующие переменные.
А его сосед по комнате, дядя Коля, отработавший инженером водосточных систем около трехсот лет, создает различные конструкции из его трубки для уретры и регулярно обливается, из-за чего симпатичной, белокурой медсестре, что на посту уже 150 лет приходится все время за ними убирать. Другой их сосед, заросший густой, черной бородой почти до оголенной и костлявой груди, сутками находится под кушеткой, заявляя всем, что он уже лежит в гробу, ожидая вечного покоя. Тоже в памперсе.
Не носит памперс в их палате только один персонаж, но лучше бы он его носил. Иван, воспитавший самолично штук 20 детей в противовес законодательству нашей планеты, скрываясь от штрафов на ферме где-то в глубинке, сейчас ходит по палате и командует, как именно строить уретропровод, истошно покрикивая и выпучивая краснющие глаза, убеждая его послушать, потому что он уже очень много прожил и «наверное, получше разбирается». Он единственный из них пребывает в «адекватном» состоянии, но очень уж он достал двадцать своих отпрысков.
