Низкий и почти лысый старикашка, по призванию родной любящий отец, бросился на неё, словно дикий зверь, схватил за запястья и дал пощечину. Лицо Марии покраснело от тяжёлого удара. Затем в ход пошли кулаки, началось настоящее избиение. Вздохи и просьбы о помиловании были слышны на первом этаже, но ничего не могло усмирить гнев отца. Почти ничего…
Такая картина продолжалась бы вечно, если бы в комнату не ворвался Лёша. Его красивое мужественное лицо, которое украшали короткие усики, густые брови и острейшие скулы, прекрасное телосложение и великолепный костюм давали понять, что он был единственным воспитанным членом семьи Мротских. Он кинулся к истязателю и попытался оттолкнуть его от жертвы. Попытка была удачной.
– Что ты творишь, отец? – закричал юноша, помогая Марии подняться и сесть на кровать, – Это же твоя дочь, она ели дышит!
– Она заслужила! – сказал Григорий, а затем удалился, отчасти понимая, какой грех он совершил.
Маша почти не двигалась. Она распростёрлась на кровати; по телу расплылись фиолетовые пятна, щека совсем изменилась в цвете и сильно горела.
– Что случилось, сестрёнка? – продолжил Алексей.
– Спасибо, что ты спас меня. Я бы правда умерла, – невнятно и с отдышкой произнесла девушка. Она взяла за руку брата и рассказала ему предысторию конфликта, порой прерываясь и сжимая ещё крепче ладонь своего защитника: «Когда Михаил Виссарионович принёс мой чемодан в эту комнату, я преступила к разбору вещей и дизайнерской расстановке предметов, которые удалось привести с собой. Я почти управилась с этим делом, как в комнату вошёл папа», – она всегда, несмотря на постоянные побои и издёвки со стороны Григория, называла его папой, а не отцом, – «и начал критиковать, даже портить мои собственные взгляды к творческому порядку. Я же начала с ним спорить, папа разбушевался и напал на меня».
Алексей, долго молчал, не веря в то, что их отец мог так себя повести, хотя он знал о его неумолимой вспыльчивости. Григорий Мротский, так звали отца, был лейтенантом, но теперь, из-за того, что находится в непреклонном 47 году, отстранен от своей должности и отправлен на отдых. Он – большой ценитель искусства, имеет огромное видение прекрасного, человек своеобразных нравов. В детстве Мротский был таким же, непослушным, прозорливым, творил, что только душенька пожелает. Возмужав, этот юноша, в девятнадцатилетнем возрасте обручался с Остапьей Рушкиной. Через пару лет у них родился сын Алексей, а несколько позже, когда отцу было 30, дочь Мария. Всё было счастливо в этой семье: мать растила детей, отец занимал высокие должностные посты… Но однажды Григорий и Остапья не поладили, в вину всего характер первого, устроили ссору и тогда мужчина, в порыве гнева, убил свою жену. После этого жизнь семьи покосилась, стало трудно без матери детям, которые так к ней привязались. Пока Григорий служил царю, детьми занимались нянечки, иногда приезжала бабушка Агафья Сергеевна, такая же состоятельная и вульгарная, но в то же время очень умная и образованная.
Дети выросли. А к этому времени в столице начались восстания, люди были недовольны новой властью. Именно поэтому отставной лейтенант принял решение сменить место жительства с пыльного Петербурга на окраины области. Великолепный белый дом с колоннами и мезонином по праву считается лучшей достопримечательностью в этих краях, отец как раз его и выбрал. Вчера Мротские заехали в эту усадьбу и теперь у знаменитой по всей стране семьи новое имение.
На следующий день всё стало спокойнее. Марию разбудил яркий лучик солнца, который отчаянно светил ей в лицо. Она поднялась с кровати, потянулась и подошла к окну. Комната девушки находилась на втором этаже здания, и отсюда можно было увидеть, как на ветках деревьев сидят птички и поют свою счастливую балладу. Полюбовавшись пейзажем, барышня приняла утренние процедуры, надела шёлковое платье и зашла за братом в соседнюю дверь. Вместе они спустились вниз, и зашли в кухню, где уже был накрыт стол, за которым сидел в одиночестве Григорий. Две кухарки Надежды и Людмила кашеварили целое утро, чтобы удивить своих новых хозяев.
– Прекрасное утро! – выразил своё ощущение он, поедая яйцо всмятку. Дети ничем не ответили отцу.
В столовую комнату медленно сочился солнечный свет и неярко падал на старую мебель. В воздухе был отчётливо, невооруженным взглядом, виден полёт парящих пылинок. Они летели в одну сторону, а затем резко меняли своё направление и плыли в другую.
Мария разглядывала комнату. Этот вчерашний ужасный вечер ушёл из её памяти, полностью забылся. Дело в шестнадцатилетней голове, которая кипит яркой и молодой кровью, которая настроена на получение новых эмоций, а не новых страданий. Девушка сейчас изучала близлежащие предметы. Видя их странную форму, она нечаянно улыбалась, краснела, словно спеющая вишня, и в сознании создавала счастливые любовные сюжеты. О Боже, как же сильно она хочет замуж!
С утренним принятием пищи было покончено. Григорий, в весёлом расположении духа, принялся за книгу. Сидя в мягком и глубоком кресле, он обдумывал каждое прочитанное предложение. Читал он лишь для развлечения и наслаждения; ничего полезного и поучительного не выносил. А барышня побежала к себе в комнату и желала помечтать на постели, как на лестнице её остановил брат.
