Чехия, Па́рдубице, 1987 год
Характер Даны Гласс, главного врача психиатрической клиники в Пардубице, есть плод выплавки уравновешенной личности матери и суровой ковки воли отца. Отец Даны, известный психиатр Чехии Адам Гласс, слыл на ученом поприще новатором. Он смотрел на болезни души под иным углом, нежели принято в стандартной медицине.
«Что есть человек? – обращался Адам к слушателям. – Что есть мы с вами? Что есть я? Я есть энергия, одетая в мышцы, дай стержень мне костей, прошей меня нитками нервов, и я стану человеком мыслящим. Но… без той самой энергии меня нет. Психиатрия говорит нам, что сбои разума идут от деформации психического или биологического развития или от наследственности. Я не отрицаю этого и, как вы знаете, господа, не имею ничего против консервативного лечения. Но все же я придерживаюсь гипотезы, что открой мы секреты энергии, каковой, по сути, и являемся, то увидим, как все, повторюсь, все психические расстройства идут именно из этого источника, сбой энергии – это сбой мышления».
Ненаучная гипотеза Адама была бездоказательна, но разработка Stimulen – препарата, купирующего симптомы шизофрении, – компенсировала его странные умозаключения, дозволяя держаться на плаву и пользоваться всеобщим уважением.
Несмотря на внешнюю сдержанность в продвижении своей идеи, внутри он оставался фанатикам, преданным Гипотезе. Рассудительный и располагающий к себе на публике, но деспотичный в семье, Адам вознамерился воспитать дочь как преемницу. Он возложил на нее миссию продолжателя великого дела и верил, что рано или поздно, при его жизни или после его смерти, дочь, вобравшая в себя отцовскую мудрость, скрепленную назидательными напутствиями, докопается до истины, докажет теорию мыслящей энергии и прославит имя Адама Гласса.
Таким образом, с самого рождения Даны фанатик-отец вкладывал в нее тягу к науке. С ее мнением он не считался. В понимании Адама его дочь – его копия, и любил ее он по-своему, нагружая знаниями и награждая запретами. Адам растил Дану не столько женщиной, сколько инструментом, воплощающим его замыслы. В становлении сильной личности он опирался на труды Шопенгауэра: мировоззрение Адама и мизантропа-мыслителя оказались схожи, хотя в некоторых вопросах он и считал взгляды философа слишком мягкими, а то и недостаточно смелыми.
Ярким примером нездорового отношения к дочери является инцидент, случившийся с Даной в возрасте одиннадцати лет. В слезах она прибежала из школы и, не застав дома матери, вошла в кабинет отца.
– Почему без стука, Дана? – Адам сидел за столом, глядя на нее исподлобья.
– Простите, папа. – Обращение только на «вы».
– Занятия заканчиваются в семь. – Не поворачивая головы, он перевел глаза на настенные часы: – Сейчас пять. Так почему ты здесь?
– Вот, – она показала ему ладонь, что была в крови.
– Кто посмел?
– Никто. Кровь пошла сама.
– Откуда? – спросил он.
– Из живота, – сказала она.
– Из живота? – холодно повторил он.
Она молчала. Она опустила глаза.
– Это взросление, дочь. Об этом тебе расскажет мать. Но я тебе скажу, что когда мужчина войдет туда, откуда у тебя идет кровь, ты станешь женщиной. Я хочу, чтобы твое естественное желание не влияло на дело нашей жизни. Не позорь меня. Не позволяй своей kundu управлять тобой.
Она не понимала, и она заплакала.
– Подмой ее и иди на занятия, – сказал он.
То был день, когда детский мир Даны пал, а она поклялась перечить этому извергу во всем.
***
Мать Даны являлась противоположностью Адама. Клара Гласс, в девичестве Дубек, была женщиной мягкой, доброй по натуре, но в то же время имела несгибаемую волю и железные принципы в вопросах воспитания детей. Она не возражала против разносторонней развитости ребенка, но ей претила мысль, что отец делает из девочки бездушного ученого. Идя против воли мужа, Клара развивала в дочери женственность, закладывая в нее все девичьи атрибуты, начиная от игры в куклы и заканчивая искусством макияжа.
Клара обожала рисовать, отчего вечно таскалась с блокнотом и карандашом, делая зарисовки всего вокруг. И какое же она испытала счастье, когда талант художника проснулся и в Дане. Заметив способности ребенка, Клара, несмотря на добрый нрав, проявила таранную настойчивость, отчего вскоре девочка поступила на вечерние курсы в художественную школу.
– У нее предрасположенность к рисованию, – говорили учителя школы. – После курсов рекомендуем подать документы в высшее профучилище.
– Если б все было так просто, – лишь вздыхала Клара. – Адам не позволит этому случиться, но пусть у нее будет хоть какая-то отдушина в жизни.
– Особенно точно у нее получаются портреты, – не унимались учителя. – Художник-портретист – ее призвание.
Искусство – не ее призвание, при каждом удобном случае и как бы невзначай бросал Адам. За это она ненавидела отца по-особому: в детском мозгу она возвела его в ранг исполинского монстра, ломающего заветные мечты. В попытке насолить Адаму она все чаще убегала с занятий средней школы. Убегала с такими же, как она, мальчишками и девчонками, не желавшими нагружать ум скукотищей. Им нравилось, смеясь и дурачась, слоняться без дела по улицам Праги.
