Ненавижу пробуждение каждое утро
Независимо – солнечно или дождливо,
Отходить от кошмарного сна и обмана,
Огонь разжигать, превращаясь в огниво.
Ненавижу маску фальшивости мерить,
С толпою лгунов ежедневно сливаться.
На мелочь размениваться, в лучшее верить,
Над добрым и вечно-разумным смеяться.
Ненавижу себя, что по жизни играю,
Философией воздух вокруг сотрясаю,
И так же обманываю, так же страдаю.
Я – человек. Этим и наслаждаюсь.
Пролог
На дворе стоял ноябрь 1982 года.
Сидя на полу перед черно-белым телевизором «Рекорд», его завороженные детские глаза наблюдали за действием в мультфильме. Их не так часто показывали по двум центральным каналам. Обычно родители смотрели один канал, так как на второй нужно было переключаться плоскогубцами.
Первое потрясение в своей жизни он ощутил именно от просмотра голубого экрана. Но тогда на несколько часов была парализована вся жизнь великой страны. И дело даже было не в осени. Это были похороны. Великие похороны и траур. Был лишь этот телевизор, Москва, Красная площадь, Мавзолей, множество венков, подушечек с медалями и орденами. И грохот, страшный грохот, прозвучавший во время опускания в могилу шикарного гроба. Этого грохота он испугался и разрыдался, прижавшись к груди матери…
И вот прошел месяц, он смотрел мультфильм по сказке Маршака «Кошкин дом». Мимо него несколько раз пробежал котенок по кличке Милка. Эту злобную бестию малышу никак не удавалось помучить, и она до сих пор не пала от его маленьких детских ручек, как два предыдущих котенка.
Он давно объявил на нее охоту. И вот после просмотра мультфильма, выждав подходящий момент, он схватил ее за хвост. Несмотря на вопли и рычание Милки, утащил ее в комнату и замуровал под одеялом.
Мама малыша в данный момент поставила на кухне разогревать кипятильником воду в эмалированном ведре и вышла из квартиры вынести мусор. Он тихонько прокрался на кухню и, отключив кипятильник из розетки, быстро вернулся с ним в комнату. Заглянув под одеяло, столкнулся взглядом с несчастный котенком, который обезумевшими от страха глазами смотрел на своего мучителя. Убедившись, что Милке не удастся вырваться из теплого плена, он забрался на кровать, аккуратно положил мокрый кипятильник на одеяло и сунул вилку в розетку. За считанные секунды от ватного одеяла начал подниматься темный дымок, заполняя комнату гарью. Он наблюдал за происходящим, ожидая дальнейшего развития событий. И, услышав, что вернулась мама, а одеяло охватило пламя, он помчался на кухню и во всеуслышание радостным звонким голосом провозгласил: «Мама, мама! Кошкин дом горит!».
Спустя час, уткнувшись лицом в подушку, мальчик заливался слезами от боли и обиды. Отец основательно выпорол его по маленькой заднице ремнем, часто приговаривая только одну фразу: «Я тебе покажу, мать твою, кошкин дом!».
После этого он не совершал подобных поступков и котят никогда больше и не душил, и не поджигал, но необъяснимая ненависть и злоба на окружающих навсегда осели в его памяти…
Глава первая
В лезвии ножа отражались испуганные глаза. Лишь одно мгновение отделяло ее от потусторонней и скрытой трагической линии. Линии смерти. Хотя страх перед неминуемой гибелью заставлял учащено биться сердце, она держалась, чтобы не сорваться и не впасть в отчаяние.
– Смерть освобождения или бесконечный страх? Выбирай.
– Выбор невелик. За что? За что ты так со мной поступаешь?
– Потому что ты убила нашего ребенка!
Она опустила голову и, прикрыв глаза, решительно произнесла:
– Действуй тогда. Чего ждешь?
Опять он непринужденно, словно перышком, провел лезвием по ее лицу. Острый холодный клинок оставил на очаровательных чертах тонкий, едва заметный след. Из тонкой царапины сразу выступила кровь. И даже эти, казалось бы, на первый взгляд, уродующие раны, придавали ее красоте еще более сводящую с ума сексуальность.
– Тебе больно? – едва слышно, как-то умиротворенно спросил он.
– Нет, – спокойно ответила она.
Не отводя глаз от ее темно-синих очей, пытаясь найти в них ответы или оправдание для себя, почти шепотом произнес:
– Прощай, любимая! Встретимся в аду!..
Резким движением правой руки он разорвал ее плоть. С ее уст сорвался тихий стон. С каждым ударом ножа она приближалась все ближе и ближе к запретной линии. От боли и отчаяния на ее глазах навернулись слезы, но он продолжал орудовать ножом. С каждой секундой все больше и больше ран покрывало ее прекрасное тело. Через несколько мгновений ее безжизненная плоть обвисла на его левой руке. От цветущей прежде красавицы остался лишь янтарь в глазах от застывших капелек слез. Поцеловав ее в приоткрытые губы, он потихоньку опустил свою возлюбленную на землю.
Его руки, одежда и лицо были перепачканы багровой кровью. Он в последний раз взглянул на свою жертву и вытер орудие убийства об ее синее вечернее платье. Переодевшись в заранее приготовленную чистую одежду, он умчался в ночь на своей «Тойоте».
Ее тело мирно лежало, окропляя своей кровью еще теплую землю. А вокруг стелилась лишь ночная тишина. Тишина, которую изредка нарушали вопли лесных обитателей…
Глава вторая
– Собирай свои вещи и уебывай! – с какой-то непонятной злобой в голосе прокричал Матвей, смотря ей прямо в глаза, ожидая ответной реакции.
