Я – Александр Чумиков. Друзья, товарищи, приятели – по восхождениям, по бане, по учебе в различных заведениях – зовут меня «профессор». Я и вправду профессор, со всеми положенными атрибутами.
Сейчас мне 53 года, а в 1996 году, когда стал профессором искренне уважаемого мною МГУ им. М. В. Ломоносова, было 41.
А еще я нахватал целую кучу всяких общественных званий-должностей типа академика и даже президента Академии политической науки, академика и члена президиума Национальной академии социальных технологий и много чего другого.
Все правда, но не главное. А главное в том, что я – пиарщик. Что это такое, разжевано в 10 из 14 моих книг. Эта, стало быть, пятнадцатая.
Профессор и пиарщик – разные вещи? Ну почему же! Оба понятия можно объединить красивой аббревиатурой «PR». А потом имплантировать ее в оба слова: PRофессор, PRщик. Второе – что-то не очень. Лучше – PRофессионал.
Помню рассказ Ивана Бунина «Бернар». Там старый моряк говорит, умирая: «Кажется, я был хороший моряк». И сам Бунин признается, что хотел бы сказать о себе то же самое. Так и я хочу! Разве это плохо звучит: «Кажется, я был PRофессионалом?». И в данном качестве делал жизнь свою и влиял на окружающих, а не просто плыл по течению.
Вот об этом и будет книга.
* * *
Вы окунетесь в своеобразную PR-хронику, привязанную к конкретным годам, начиная с 1991-го, когда началась новая Россия и когда я стал проявлять себя в указанном выше качестве.
Каждому году сопутствовали значимые события, организации и, конечно же, люди. Как к этому всему подходить? Многие авторы сразу заявляют: все события и персонажи вымышленные, все совпадения случайные – дабы обезопасить себя от неприятностей.
Но я выбираю другую тактику. Все описанные в книге события действительно имели место. Что же касается организаций и людей, то подавляющее большинство из них назову по именам и фамилиям – ровно тем, которые организациям и моим героям принадлежали.
В немногих случаях сделаю исключения – когда информация о лицах и организациях может считаться конфиденциальной либо существуют иные юридические или этические ограничения. Но вымышленных фамилий и названий употреблять все равно не буду.
Это не автобиография! И не полная хронология событий! И далеко не про всех родственников, а тем более знакомых и партнеров здесь написано. Мания величия меня вроде бы еще не «подбила». Поэтому старался писать о том, что вам, читателям, как связанным с PR, так и нет, может показаться интересным.
Ну, вперед, что ли.
Горы и путч
16 августа 1991 года на Северном Кавказе, в Кабардино-Балкарии, мы рубились на «пятерочную» вершину (в альпинизме все вершины подразделяются на шесть категорий трудности) Тютю-Баши. Тремя двойными связками лезли по скалам, ползли по острому гребню, на который иногда буквально приходилось садиться верхом, вертели ледобуры в белую стену и, наконец, достигли вершины. Пробыв на ней минут тридцать и перекусив, рванули вниз. Заблудились, наступила темнота, переночевали в мокрой палатке на леднике, плутали еще полдня, а потом вышли на знакомые ориентиры.
17 августа устроили еще одну ночевку в базовом лагере, а 18-го вечером добрались до маленького городка Тырныауз в Баксанском ущелье. Добыли трехлитровую баночку вина и, в ожидании попутного транспорта, который должен был доставить нас поближе к альплагерю «Эльбрус», ее прикончили. В лагерь пришли к полуночи и завалились спать.
19 августа мы с врачом и моим давним другом Анатолием Рябовым планировали вновь добраться до Тырныауза и там заночевать, чтобы не опоздать на улетавший утром 20-го из Нальчика в Москву самолет. Пошли на склад сдавать снаряжение, а там чудноватый с виду завскладом Коля говорит:
– В Москву? Давай-давай: как раз вас танки-то и встретят!
– Что за бред? Какие танки?!
Подробности о том, как видел в Тырныаузской гостинице по телевизору «знаменитые» трясущиеся руки ГэКаЧеписта Геннадия Янаева, как добирались до Москвы, как не взлетал самолет, не работали эскалаторы в метро; что творилось на улицах, опускаю – все это многократно описано, а нам надо двигаться в сторону пиара.
Но все-таки еще немножко прелюдии. Поскольку я не был ни апологетом низвергаемого режима, ни диссидентом, ни поклонником назревающего и неизвестного нового, то мне не нравилось все происходящее. И уже 21 августа вечером я уехал в далекую деревню Казеевка Пензенской области, где отдыхали жена Галя и десятилетний сын Тимофей. Жег на огороде костер, жарил шашлык, пил водку – не с горя и не с радости, просто с удовольствием от сочетания с простой неполитической природой. А когда вернулся в Москву дней через пять, PR сразу и начался.
Префект Брячихин и «Точка зрения»
В 1989 году я поступил в аспирантуру элитного заведения под названием Академия общественных наук ЦК КПСС. Очно учился первый раз в жизни, обилие свободного времени было необычно. Поэтому с удовольствием принял предложение создать и стать главным редактором московской общественно-политической газеты «Точка зрения». На партийные, заметьте, средства. И газета, и немножко денег на ее счету (которые никто не собирался ни отбирать, ни замораживать) продолжали существовать и в конце августа, после несостоявшегося путча.
