Утро начинается с рассвета…
Здравствуй!
Здравствуй, необъятная
страна!
Каждый день я вскакиваю с постели, как только кремлевские куранты во всю мощь моего репродуктора начинают свой переливчатый звон.
И каждый раз со мной творится что-то неимоверное. Не знаю, как и объяснить. Это радость какая-то. Радость, восторг и гордость. Да! Именно гордость! Гордость, что я живу в такой прекрасной стране, где каждое утро тебя встречают такими замечательными словами:
«С добрым утром, дорогие товарищи!»
Как хорошо!
Я раскрываю балконную дверь. Полной грудью вдыхаю свежий воздух. Как хорошо! слава нашей коммунистической партии! Слава всепобеждающему учению Маркса, Ленина, Сталина!
Делаю зарядку. Вдох – выдох!
«Раз – два, раз – два. Шею нагнуть! Ниже, ниже, товарищи! Наклонимся еще! Хорошо! Ноги поставим в исходное положение. Руки опустите, опустите руки!..
Раз, два, три, четыре и с выдохом побежали…»
Бегу и я в ванную. Бегу, не обращая внимания на ворчания, охи и злобные выпады соседей.
Там я чищу зубы кремом «Эффект»* (Крем для ног, он и не заметил.) Не забудем, сейчас пятилетка эффективности! обливаюсь холодной водой до пояса, фыркаю и трублю носом.
«Подъем!» всем людям доброй воли. Пора вставать!
Я люблю мыться долго – долго. (Ничего, что стучат в дверь, кричат… Ничего. Пусть подождут!) Потом растираюсь мохнатым полотенцем и… бреюсь, бреюсь безопасной бритвой с лезвием «Красный пролетарий» (Немного порезался, на то он и красный). Делаю компресс и освежаюсь тройным одеколончиком. Ой! Как щиплет! Как стягивает кожу! Я даже люблю, когда пощипывает. Люблю этот резкий запах. Я чувствую себя хорошо продезинфицированным инструментом, шприцем. Вот, вот! Шприцем, готовым к работе. Работе?.. Какой? Шприцем Революции! Неплохо, неплохо! Я – Дзержинский сегодня! Тот был, правда, мечом Революции, ну, а я шпиц, нет, не шпиц, а шприц, Шприц Революции.
«Юноше,
задумывающему свое житье,
решающему:
сделать жизнь с кого?
Скажу, не задумываясь,
делай ее с товарища
Дзер
жин
ского!»
Ха, ха!
Я завтракаю, выпиваю из пакета нашего славного московского объединения «Молоко». Какое тут число? Завтрашнее? Хорошо! Такими темпами мы пятилетку выполним в один год! Заедаю молоко хрустящими вафлями нашего московского ордена Ленина кондитерского комбината «Рот фронт». Рот фронт! И я готов к употреблению… Какому? Перед глазами надпись: Перед употреблением – взбалтывать! Хорошо. Взбалтываюсь…, Быстро делаю свои домашние дела, клетку почищу потом, успею, одеваюсь и выбегаю на улицу.
Я размашисто шагаю, а вся моя психика поёт:
«Утро красит нежным светом
Стены древнего Кремля,
Просыпается с рассветом
Вся советская земля…
Терьям там там,
Терьям там там…
Кипучая,
Могучая,
Никем непобедимая…»
Хорошо.
Хорошо, когда все распределено, решено и продумано. Вчера Министр Вооруженных Сил отдал приказ о наступлении весны и о переходе на летнюю форму, и я с удовольствием исполняю все это.
Я несусь по улице в моем парадном пиджаке с орденами в моих парадных штанах с лампасами по бокам. (Очередь ветеранов у магазина накренилась и ушла вправо.)
Насчет моих орденов можете не сомневаться. Москва же наша столица и столица всего прогрессивного человечества, это же город-герой. А я – коренной москвич и, естественно и вполне законно, тоже орденоносец.
Я шагаю, в такт размахиваю руками и даже прищелкиваю пальцами. Грудь моя расправлена навстречу ветру, ветру Революции. Плечи откинуты назад, ветер Революции поет моих волосах, вернее сказать, он шебуршит по моему пролетарскому бобрику и треплет мой комсомольский хохолок. Я весь – Движение. Я весь – Прогресс.
Мальчишки бегут и скачут за мной гурьбой, будто я военный парад с музыкой, я и есть парад. Я – демонстрация силы и мощи. Я щелкаю их по круглым затылкам, как по клавишам огромного рояля и пою. Они визжат от восторга.
О, если бы я был композитором, воображаемый мой читатель! «Воображаемый» потому, что тебя нет. И хорошо, что нет. Мне без тебя так хорошо и уютно! Извини, что ни с того, ни с сего затесался в это гладкое повествование…2
Если б я был композитором! Я сумел бы тогда изобразить тебе всю эту великолепную картину, этот суровый непреклонный, почти нечеловеческий пафос ведущей мелодии «смело, товарищи, в ногу», где чуткий слушатель почувствовал бы многое: и «революционный держите шаг» и «сдайся враг неугомонный» и уж, конечно, «кто там шагает правой? Левой!» А рядом с этой ведущей мелодией искрящуюся весельем популярную Летку-Еньку, испохабленную шпанятами: «Раз – два, ножки раздвинь – ка, как тебе не стыдно спать!» и «Марсельезу», и «Интернационал». Я передал бы тебе в звуках, в ритмах, как эти две темы, словно река и ручей, текут свободно, раскованно, то расходясь, то соединяясь в самых неподходящих местах. Я живописал бы тебе этот шум, эти визги, и выкрики, подобные брызгам и всплескам гигантского водопада, я наметил бы в них свой еще больший отсчет и больший масштаб. Но вот главная мелодия, как бы сбиваясь с шага, перескакивает на более быструю. Ей, мелодии, словно не терпится.
