Я раздвинул кусты высокой амброзии и шагнул в узкий проход между гаражами. Здесь меня и настиг душераздирающий крик. Я в испуге оглянулся – где-то позади в соседнем переулке кричала женщина. Именно оттуда, из-за угла дома выскочил рыжий комок шерсти и помчался в мою сторону. Он едва не сшиб меня с ног, но в последнее мгновение среагировал и ловко обогнул неожиданное препятствие по короткой дуге. Прежде чем скрыться в траве, кот притормозил и обернулся, презрительно смерив меня единственным глазом. На месте второго было кровавое месиво. Признаюсь, мне стало немного не по себе, хотя, то, что я задумал, и так холодило мой затылок с завидным постоянством. Я неуверенно двинулся следом за котом, напряженный, готовый немедленно уйти, если окажется, что место, которое я присмотрел, уже занято кем-то другим. На мою беду, пространство между гаражами, заваленное мусором, было таким ужасным, что даже бродяги старались его избегать. Попав сюда в первый раз, я подумал, что это и есть, то самое, что занимало мои мысли уже целую неделю. Наш городишко слишком мал,и я не хотел, чтобы меня сразу нашли после того как я…, гм… В общем, тогда я просидел здесь целый день, и никто не нарушил мое одиночесто.
Я остановился, снял с плеча рюкзак и осмотрелся. Рыжего кота нигде не было видно. Это хорошо, никаких свидетелей, все так, как и задумано. Достав веревку, бросил рюкзак под ноги и вытащил из кармана конверт. Честно говоря, я колебался, поскольку и сам толком не знал, почему это делаю, но решил, что так положено в подобных случаях. Именно поэтому я положил конверт поверх рюкзака и придавил его обломком кирпича. Затем подошел к стене, возле которой стоял трехногий стул с поломанной спинкой. На крыше гаража находился железный крюк, куда я привязал веревку с приготовленной петлей. Наверное, вы уже поняли, что я собрался сделать. Мне хватило четырнадцати лет, чтобы понять, что жизнь – слишком скучная книга, чтобы продолжать ее читать. Я сунул голову в петлю, затянул узел и оттолкнул стул. Последнее, что запомнил – мучительное чувство в сдавленной шее и теплую реку, хлынувшую по ногам.
Когда я открыл глаза, то увидел бесконечное небо и одинокий солнечный диск, повисший над горизонтом. Я лежал на чем-то мягком, раскинув руки в стороны, и медленно приходил в себя. В глубинах сознания как сонные рыбы плавали вопросы. Что случилось, почему я еще жив? Может, веревка не выдержала и оборвалась? Но гаражи вокруг исчезли… А может я все же умер и попал на небеса; вот только шею нещадно саднит, да и руки затекли.
Я с трудом сел и со стоном закрыл глаза, мир закружился вокруг в бешеном танце, а к горлу подкатил тошнотворный комок, который я попытался усмирить. И когда мне это удалось, я вновь принялся рассматривать то место, где оказался волею неизвестных сил. Отмечу, что пейзаж выглядел довольно однообразным – до самого горизонта расстилалась равнина, покрытая одинаковой травой, как большой газон, ни кустов, ни деревьев. Никакого жилища на многие километры, и непонятно, кто принес меня сюда и зачем. Странное солнце, на которое можно было смотреть, не щурясь и отсутствие всякого запаха. Негромкий голос за спиной прозвучал так неожиданно, что я подпрыгнул на месте от испуга. Только что здесь никого не было, а теперь в метре от меня появилась старушка. Совсем небольшого росточка (если я встану, буду даже выше, чем она) чуть сгорбленная и вся такая миниатюрная, словно за долгие годы она постепенно усохла до кукольных размеров. Голову ее венчала огромная шляпа, пожалуй, самая необычная, из тех, что мне доводилось видеть в моей недолгой жизни. Кроме разноцветных ленточек на шляпе присутствовали перья, блестящие камешки и даже чучело канарейки. Оставалось удивляться, как тощая шея старушки до сих пор не сломалась от напряжения.
– Ну-с, юноша, и зачем Вам понадобилось менять ход вещей?
Я опешил и растерянно молчал, пока меня не осенило:
– Вы – смерть? Ну, конечно же, Вы – смерть. Я умер и …
– Что за вздор, – фыркнула она, – большей нелепицы нельзя и придумать. Я совсем на нее не похожа. К тому же, с чего это Вы взяли, что смерть непременно должна явиться к Вам собственной персоной?
– Ну, как же, ведь я, это, веревкой, – я замолчал, слишком смущенный.
Еще никто никогда со мной так не разговаривал. В новой школе я был изгоем, которого в лучшем случае просто не замечали, дома мама все время смотрела сквозь меня, слишком занятая собственными мыслями, а отец, после того, как ушел от нас, заимел привычку обращаться ко мне – «братец» в те редкие дни, когда мы с ним виделись. И я не знаю, что было хуже – пустые глаза матери или это его заискивающее «братец».
Старушка ткнула в меня зонтиком (я забыл сказать, что в руке у нее был зонтик, но не совсем обычный, а кружевной, наверное, от солнца) и нахмурилась:
– Вы не должны были этого делать, молодой человек. Вашего имени нет в списке, и смерть не может придти к Вам в этот день.
Я растерялся и не понимал, о чем она вообще говорит.
– Ну, хорошо, – терпеливо продолжила она, – начнем с другого бока. Я – Серафина, слежу за порядком в долине Великих камней. И …
