Когда на обложках толстых цветных журналов я вижу фото этой безмозглой сучки, украшенной с ног до головы следами метадоновых инъекций, я смеюсь.
Я захлёбываюсь хохотом, читая заголовки рядом с её изображением.
Её называют «гей-икона ХХI века».
Для миллионов ортодоксальных лесбиянок она – пример для подражания. Борец за розовые идеи. Символ лесбо-фундаментализма. Из-за этого со мной случаются настоящие истерики.
А вот Фыла подобным не рассмешишь. Он вообще редко смеётся. Уж больно он серьёзный молодой человек.
Вообще-то, Фыла зовут Шил. Фамилия у него Шилов. Но он не может произнести свой nickname внятно. Потому что к 22-м годам лишился всех передних зубов. Трудно сохранить весь комлект из 32-х элементов в целости, если строить свою жизнь по известной книге Чака Паланика, защищать цвета своего клуба и грубить ментам.
Фыл – с детства не любит стоматологов. Поэтому автоматически игнорирует существование шипяще-свистящих звуков. В этом плане, как и в нескольких других, он – радикал. Поэтому фраза «что ты сказал, сука?!», в его устах звучит как:
– Фто ты фкафал, фука?!
А после – твою морду крошат кастетом, сделанным из четырёх гаек. И потом – у тебя тоже нет передних резцов, клыков и всего остального… Иногда у меня складывается такое впечатление, что Фыл хочет заставить как можно больше народа общаться на его – единственно правильном диалекте… Лингвист…
Фыл – сам как есть – приехал из Западной Украины. Он там был членом УНА УНСО. Это те безбашенные парняги, которые в сороковые годы бродили по лесам и под чутким руководством Степана Бендеры кромсали из своих «шмайстеров» юных советских солдат в пилотках с красными звёздами, а так же мирное население.
В общем, романтическая история (вкупе с условным сроком за избиение ливанца) в запасе у Фыла была. А мы с ним стали свидетелями другой story.
Но – обо всём по порядку.
За десять лет до описываемых событий на другой стороне земного шара вечно грязный сиэтльский парень по имени Курт одним удачным выстрелом отправил себя в вечность. Чем не удивил меня. Я к тому моменту почти разучился удивляться. Но мне было далеко до Готье. Который в год, когда вся страна пела и знала «Звезду по имени Солнце», услышав от заплаканной соседки «Цой умер», спросил:
– А кто это?
Миха Готье и сам уже не помнил, откуда взялась эта странная приставка к его имени. Странной она была ещё и потому, что ни внешне, ни внутренне Миха на известного модельера не походил. Хотя бы потому, что если представить будто модельер – это человек создающий и созидающий, то Миха Готье – потребляющий и разрушающий.
Познакомились мы при весьма странных обстоятельствах. Во-первых, я проснулся от собственного храпа в незнакомой квартире. Во-вторых, несмотря на вонь во рту и похмельное гудение черепной коробки, я сразу определил для себя, что квартира – мудацкая из-за абсолютно мудацких васильков на обоях. Я приподнял свою гудящую, как барахлящий кондиционер, голову и понял, что лежу на диване. И не один, а рядом с каким-то спящим телом. Напротив меня, усевшись на полу и скрестив голые ноги по-турецки, сидела неестественно бледная брюнетка в майке с надписью «Жопа смотрит телевизор». Она держала дымящуюся сигарету в картинно отведенной правой руке и смотрела прямо мне в глаза.
– Привет, – со второй попытки произнес я.
– Пу-у-у… – не меняя выражения лица, издала она странный звук, чрезвычайно похожий на взлёт бомбардировщика в дешёвой 8-ми битной игровой приставке. В американских комиксах подобное дело обозначается как «PO-O-ОW!!!».
Пепел с её сигареты упал на ковёр. Тело, лежащее рядом со мной, скрипя диваном, повернулось и явило помятое лицо. Щуря пронзительно голубые глаза, его обладатель некоторое время рассматривал меня, а потом, отвернувшись, произнёс чрезвычайно четко, но с непонятной интонацией:
– А это ещё, бл*дь, кто?
Это и был Готье.
Потом в анабиозном состоянии сидя на кухне и прихлёбывая дерьмовый кофе, мы пытались склеить смутные обрывки памяти и понять, в каком клубе мы познакомились, как доехали сюда, когда успели выпить 0.7 «Столичной» и кто наблевал в коридоре. Последнее выяснилось сразу. По засохшей корке блевотине на моём подбородке. Я даже слегка смутился и хотел убрать деяние желудка своего, но Готье равнодушно пожал плечами и, закуривая, произнёс:
– Забей… – чем, конечно же, мне сразу понравился. Потому как, находясь в состоянии «добро пожаловать в этот говёный мир обратно», меньше всего хочется убирать лужи блевотины. Пусть даже своей собственной.
Равнодушие Готье тщательно выпестовано и простирается на все виды человеческой деятельности. Он ест, спит, курит марихуану и, подозреваю, даже трахается с редкостным равнодушием. Можно было бы спросить у его подружки, но эта бледная как снег, вечно укуренная в хлам бабёнка, которую Готье называет Жу, вряд ли ответила бы. Иногда мне кажется, что количество каннабиола в её организме превышает все допустимые нормы. Думаю, что годам к тридцати она сможет обнаружить, что между ней и окружающим миром существует какая-то взаимосвязь.
