Дэн приготовился к тому, что в темноте вспыхнет боевая формула, навстречу метнется столп силы или чьи-то очень острые зубы клацнут в сантиметре от обнаженной шеи. Он подобрался, чувствуя щекотку предвкушения в мышцах и горячее волшебство, пропитывающее ладони. Но нападать на него никто не стал. Долговязая и широкоплечая темная фигура неподвижно возвышалась у окна. Длинные пальцы, упирающиеся в подоконник, в синем свете уличных фонарей казались почти белыми, словно выточенными из слоновой кости или морской соли. Остальное скрывала одежда: куртка с накинутым на голову капюшоном и джинсы.
- Эй, стой где стоишь, – грубо окликнул Дэн, решительно шагнув к незнакомцу. – Ты часом не заблудился? – и застыл точно громом пораженный. В скупом уличном свете на безымянном пальце гостя блеснуло массивное кольцо.
- Лис... – против воли шепнули губы, и сердце пропустило удар. И уже громче: – Лисанский?
Гость обернулся – сверкнула полоска зубов – и неторопливым, скупым, хорошо выверенным жестом стянул с головы капюшон.
- Гордеев? – приподнял брови.
- Ты! – Дэн шумно выдохнул, мигом растеряв боевой запал. Из горла вырвался неуместный, дурацкий смешок.
- Я, – Лисанский пожал плечами.
- Ч-черт...
Не верилось. Нет, этого не могло быть... Игорь Лисанский собственной персоной стоял в его гостиной и запрещал себе улыбаться – видно же, как подрагивают губы, а в глазах прыгают бесенята. Дэн шагнул ближе, оглянулся на дверь. Повернулся – страх острой ледышкой кольнул в груди: вдруг Лис испарится, вдруг его появление просто померещилось и на самом деле в гостиной никого нет, кроме него самого? Вдруг из-за проклятой папки с делами, из-за сумасшедшего желания увидеть Лисанского его переклинило?
Но тот не исчез. Пригладив волосы ладонью, медленно опустился в ближайшее кресло и закинул ногу на ногу. Подергал в воздухе ботинком, как бы выжидая.
- Какой теплый, радушный прием, Гордеев, – произнес он, легонько поглаживая пальцами обивку старого кресла, давно потерявшую не только цвет, но и намеки на узор. Дэн уставился на его пальцы, чувствуя себя парализованным, загипнотизированным медленными движениями. Ему отчаянно не хватало воздуха, и хотелось то ли расхохотаться, то ли разрыдаться – в груди щекотало противное ощущение: короткие, нервные спазмы.
- А у тебя ничего не изменилось, – продолжил Лис, явно рассудив, что собеседник проглотил язык. – Все те же убогие комнатушки, все та же ущербная обстановка, пылища, теснотища, темнотища. Костюмчик, опять же, – неопределенный жест в сторону неуклюже повязанного на бедрах полотенца. – Вижу, за работу в Ордене платят гроши, раз ты по-прежнему прозябаешь в этой дыре и ходишь в лохмотьях. Или устроил домашнюю постановку для своих тараканов? Дай догадаюсь: это тога.
Дэн удивленно моргнул. Как-то не так он представлял себе эту встречу. Лисанский оседлал любимого конька – этого следовало ожидать, хотя степень и глубина его язвительности уже порядком позабылись. И все же он рассчитывал услышать нечто другое. Разве там, в заброшенном доме, они не изжили привычку плеваться ядом?
- Даже выпить не предложишь? – скучно осведомился Лис. Тупой носок ботинка прекратил выписывать в воздухе загогулины.
- Коньяк? Бренди? Вино? – процедил Дэн сквозь зубы.
- А у тебя разное, что ли, есть?
- Только ром. С вишней.
- Гм. Мерзость. Так я и думал. Глушишь после работы от безысходности? Устраиваешь вечера памяти о лучшем, что было в твоей пресной жизни?
Не дождавшись ответа, Лисанский вздохнул:
- Пожалуй, я выпью кофе.
Дэн вопросительно изогнул бровь. И хотя в полутьме его мимических потуг было почти не разглядеть, Лис все прекрасно понял и любезно сообщил:
- Со сливками и два кусочка тростникового сахара.
- Кофе ночью пить вредно.
- Брось. Я устал с дороги и мне нужен допинг.
Пришлось выполнить просьбу. Голова гудела, и Дэн сообразил, что ему самому сейчас не помешала бы чашка ароматного горячего кофе. Только без сливок и сахара. И стоило, пожалуй, одеться – заглянуть в ванную и прихватить с радиатора оставленные брюки.
Когда он вернулся в гостиную, гость сидел все в том же кресле. Поставив вторую кружку на столик у двери, Дэн включил торшер, и комната наполнилась тусклым желтым светом. Лис прищурился, проводил его взглядом до дивана и скосил глаза на вожделенный кофе. Встать, взять чашку и вернуться на место не позволяла гордость. Маленький реванш за чрезмерную ядовитость. Дэн с мстительным удовольствием сделал глоток и произнес, задумчиво прищурившись:
- Четыре года, если не ошибаюсь. Тебя не было четыре года.
- Ты считал? Я польщен, – бросил Лисанский и вдруг вытянул руку к столу. Дохнуло холодом, и в тот же миг чашечка с кофе проплыла над полом и легла прямо в его ладонь. Лис быстро перехватил ее пальцами за ручку.
Дэн дернулся, выпрямляясь на диване, и чуть не расплескал собственный напиток.
- Не делай так больше! – резко сказал он неожиданно для себя самого.
- Это почему же?
- Какого беса тебе здесь надо, Лисанский? – не выдержал Дэн. – Являешься в два ночи, требуешь выпить и пытаешься дерзить. Если ты еще не забыл, я работаю в Ордене, и моя прямая обязанность – арестовать тебя и доставить в застенок.
