Инна. Наши дни
Оке-е-ей. Знаю, знаю, что обещала себе. Но! Блинчики. Со сгущенкой. В полночь. Это мой личный рецепт избавления от стресса.
И да, я в курсе, что именно из-за них мой скромный сорок четвертый размер перешёл в сорок восьмой. И что именно они резко ушили мои любимые джинсы. И что ляжечки, меж которыми всегда была модельная пропасть, встретились в желании никогда больше не расставаться! Но поводов для «понервничать» за последний год действительно добавилось.
Посудите сами:
– меня бросил жених (не готов, понимаете ли, думал, что да, а вот оказалось, что нет…);
– я переспала с боссом (так, скорее, в отчаянной попытке доказать, что весьма ничего, и могу заарканить красавчика);
– перекрасилась в рыжий (и это при родном блонде, ну не дура ли, а?);
– моя подруга выходит замуж (за того самого… босса-красавчика, вот где самооценке удар, да?);
– и самое ужасное, ну, вот, просто хуже придумать невозможно, недавно я провела ночь еще и с лучшим другом босса, а он меня на следующее утро и не вспомнил.
Точка. Финита ля комедия, блин. Ну как, как, скажите мне, тут не толстеть???
– Так, Инна, возьми себя в руки! – гневно кричу своему отражению в зеркале. С моими 165 см – 60 кг на весах – убийственны. И пускай все модные таблички говорят, что с таким ростом вес до 65 килограмм норма, и вообще, бодипозитив, полюби себя такой, какая ты есть – тьфу на них! Они не видели меня в любимых джинсах, не сходящихся на животе! От всех этих блинчиков есть только один толк – грудь встала бодрой четверочкой, хотя раньше и троечка не набиралась.
Но какой в этом толк, если их даже продемонстрировать некому! Ладно, так, глубокий вдох, пуговица, пуговица, пуговица, ширинка. Влезла! Выгляжу до неприличия обтянутой, но под длинным широким свитером никто не увидит. Привычным жестом заплетаю теперь уже рыжеватую косу и, пытаясь лишний раз не дышать и не наклоняться, обуваю кеды.
– Мам, закрой за мной! – кричу и выбегаю на лестничную клетку. Вот и ещё один повод пострессовать в копилочку: после расставания с женихом он тактично попросил свалить с совместно снимаемой квартиры, а одной мне такую московскую роскошь не потянуть, вот и вернулась к маме. В Котельники. В комнату, обклеенную плакатами Джареда Лето.
О, ещё один пункт:
– мне двадцать семь, и первое, что я вижу, открывая глаза по утрам – лицо вокалиста группы Thirty Seconds to Mars в образе Иисуса. Спасите, помогите, потому что снять его, означает пялиться на обои времён моей бабушки, которые видели, как меня зачали.
Итак, подведем итоги:
– я жирная;
– у меня нет мужика;
– я настолько плоха в постели, что после меня и не помнят;
– живу с мамой;
– и я жирная, я уже говорила?
Стоит ли удивляться, что и сегодняшний день, один из самых важных за последние полгода, тоже не задался?
– Инк, а Инка, чё там по исследованиям детских творожков? – с порога взяла меня в оборот Кононова. Ненавистная мне, с некоторых пор, блондинка.
– Норм все, – соврала и плюхнулась в кресло. И так душевно у меня это вышло, что одно из колесиков с громким "хрусь" отлетело в неизведанном направлении, оставляя меня негодовать в перекошенном кресле. Чудесно, просто космически прекрасно! Мне же больше делать нечего, как искать заведующего АХЧ, который ещё и одарит меня взглядом "знаю я, откуда у тебя руки растут, деточка".
Я тоже знаю! Но в этом не виновата. Так звёзды сошлись, планеты, должно быть, не тот дом заняли, когда меня мама в машине скорой рожала. Видать торопилась я нехило, раз даже довезти до больницы не успели, и так, на одном из московских светофоров и приняли – пухлую, лысую, орущую меня. С извечным отпечатком в судьбе: все не как у всех.
Какие-то планеты выстроились, а мне теперь всю жизнь разгребай! Я же классический пример неудачника: если в ресторане у кого-то будет муха в супе – это буду я; если в огромном конференц-зале есть сломанный стул – моя пятая точка займет именно его; если существуют мужики-козлы, то всех их собрала я, отвечаю!
Опять об этом недочеловеке подумала, черт. Все мои стальные нервы на ложечки переплавил! Всю железную волю на монетки раздербанил. Скот.
Вдох-выдох. Я не буду больше думать о чертовом Хромове, мать его, Илье Геннадьевиче. Козел. Рыбка с памятью в 30 секунд. Чтоб у тебя там отсохло все могучее достоинство, может, оперативка в башке подосвободится.
Но калейдоскоп воспоминаний, запущенный нерадивым колёсиком кресла, было уже не остановить.
Три месяца назад.
– Коктейли, коктейльчики, любимые мои. Начнем, наверно, с Лонг Айленда, да? – я подняла свой взгляд на Лолу, свою новую крутую подружайку.
В ее взгляде читалось: спасите меня из этого места и уведите от этой страшной женщины, то есть меня. Мы с ней, безусловно, совершенно разные по характеру и темпераменту дамочки, даже внешность у нас диаметрально противоположная: она очень стройная, высокая шатенка, а я – фигуристая – с недавних пор, – натуральная блондинка с копной волос до самого эффектного места. Она – тепличное растение богатого папочки, я же – пригородный сорняк, стойкий к вредителям. Если бы не стечение обстоятельств и моя природная невозможность держать язык за зубами, мы никогда не подружились. Но противоположности сходятся, да? Даже в дружеском ключе.
