Октябрь 2016 года
Сэр Саймон Холкрофт не любил плавать. Когда‑то давно, еще в прошлой жизни, в бытность летчиком-курсантом Королевских ВМC, личному секретарю Ее Величества приходилось окунаться в воду во время тренировок. При необходимости он даже смог бы выбраться из тонущего в Атлантическом океане вертолета, но перспектива болтаться туда-сюда в крытом бассейне его совсем не привлекала. И все же, приближаясь к почтенным пятидесяти четырем годам, он стал носить брюки на пару сантиметров шире в талии, чем хотелось бы, а придворный врач все чаще рекомендовал следить за уровнем холестерина. Нужно было держаться из последних сил – и это касалось не только пуговицы над ширинкой.
Сэр Саймон чувствовал, что устал, совсем одряб. Вчера, возвращаясь из утомительной поездки в Шотландию, он сидел в машине и рассуждал, что ему не стоило так налегать на кекс Данди – лучше бы предложил королеве сопровождать ее еще на паре-тройке прогулок по пересеченной местности. Закрыв за собой дверь коттеджа в Кенсингтонском дворце, он дал слово, что возьмет себя в руки.
Последние пару недель в Балморале высосали из него все соки. Мошки как будто устроили собственные Игры горцев и решили закатить по этому поводу пир. Вдобавок, почти каждое утро он обсуждал с принцем Филипом детали программы предстоящей реставрации, а по ночам совещался по телефону с другими придворными, докладывая им о последних предложениях и вопросах герцога Эдинбургского, не забывая и про свои идеи. Не успей они доделать всю документацию к назначенному слушанию в парламенте, первые полосы газет месяцами трубили бы об их сказочном головотяпстве.
Прилив сил – вот чего ему не хватало. Надо освежиться. Бассейн Букингемского дворца подходил для этого как нельзя кстати, хоть и не вызывал у сэра Саймона особого энтузиазма. Обычно персонал не пользовался бассейном, когда члены королевской семьи находились в резиденции. Проблема заключалась в том, что личный секретарь Ее Величества всегда был там же, где и королева. Но в тот вечер, стоя в спальне коттеджа в Кенсингтонском дворце и опрометчиво бросив взгляд на свое отражение в зеркале, еще и в полный рост, Саймон Холкрофт решил рискнуть и заскочить в бассейн с утра пораньше. Он молился, чтобы его искусанное мошкарой тело в трещащих по швам плавательных шортах от “Вилебрекан” случайно не увидел какой‑нибудь молодой атлетичный адъютант или – еще хуже – сам герцог Эдинбургский, пожелавший окунуться перед тем, как приступить к своим королевским делам.
Сэр Саймон прошел через Гайд-парк, затем двинулся на юг по Грин-парку – это один из немногих сорокаминутных маршрутов по центру Лондона, где кругом зелень, – и к половине седьмого утра уже был во дворце, как раз вовремя. Он по глупости поддел плавательные шорты под брюки, так что вышло вдвойне неудобно. Положив портфель на письменный стол в своем кабинете, он набросил пиджак на деревянную вешалку, повесил ее на стойку для шляп и снял броги. Аккуратно сложенный шелковый галстук, на этот раз с крошечными розовыми коалами, сэр Саймон для надежности засунул в левый ботинок. Затем, накинув на плечо рюкзак с купальным полотенцем, он посеменил в одних носках к северо-западному павильону – к счастью, расположенному совсем недалеко. На часах было без пятнадцати семь.
Павильон примыкал к Северному крылу, окна которого выходили на Грин-парк. Изначально Джон Нэш[1] спроектировал это здание как теплицу, и сэр Саймон всегда считал, что лучше бы оно ею и оставалось. Его мать любила растения, поэтому оранжереи в его глазах служили храмом во славу природы, на фоне которых бассейн с подогревом смотрелся слегка пошло. Тем не менее в тридцатые годы отец королевы решил переоборудовать теплицу, чтобы его маленьким принцессам было где поплавать. И вот павильон превратился в бассейн с греческими колоннами снаружи и видавшей виды плиткой в стиле ар-деко внутри, который нуждался в ремонте не меньше, чем многие другие закоулки Букингемского дворца, скрытые от посторонних глаз.
