Я поднимаюсь с колен, вытираю грязные руки о фартук и выпрямляюсь, понимая, как сильно устала. Осторожно наклоняю голову назад и вперед, чтобы размять затекшие мышцы шеи, и слышу, как хрустят мои позвонки, от этого по коже пробегают мурашки. К тяжелой работе я привыкла и никогда не жаловалась. Я сама выбрала свой жизненный путь и ничуть не жалею, хоть иногда и бывает непросто.
Медленно и глубоко вздыхаю. От воздуха, наполнившего мои легкие, кружится голова, но мне хорошо. Рабочий день закончился, солнце наполовину скрылось за горизонтом, а это значит, что можно сбросить грязную форму, надеть чистое платье и отправиться домой. Сегодня я неплохо потрудилась и чувствую себя по-настоящему счастливой. Все восемь яблонь, за которыми я ухаживаю, освободились от своих плодов. Яблоки разложены по корзинам и деревянным ящикам и готовятся к отправке на овощебазу. Там их будут хранить до тех пор, пока запасы прошлого урожая не будут съедены. После этого всем жителям Стекляшки выдадут новые талоны, по которым они смогут получить новые продукты.
Вековая грязь под моими ногтями, кажется, уже никогда не отмоется. С этим приходится мириться, ведь в работе сельхозника, как и в любой другой, есть свои плюсы и минусы. Девочки, которые работают на швейной фабрике, постоянно ходят с распухшими и израненными пальцами. Почему-то не многим удается подружиться с иголкой. А поварихи из городской столовой нередко страдают из-за ожогов и порезов. Все мы работаем на благо нашего города, единственного живого места на планете. И ради поддержания его жизни нам приходится приспосабливаться.
Снимаю фартук и чистым концом вытираю лицо. Теплый ветерок приятно ласкает мою кожу, и я невольно улыбаюсь, наслаждаясь этим моментом.
– Ария, – слышу я свое имя, – ты хочешь оставить нас без ужина?
Из приятного забвения к реальности меня возвращает сестренка Эль.
– Уже иду, – отвечаю я, замечая улыбку на ее лице. Кажется, не у одной меня сегодня вечером хорошее настроение.
Вообще-то Эль мне вовсе не сестра, а, скорее, соседка. Но живем мы с ней вместе под одной крышей. А еще с моим папой Серафимом. Он – глава нашей маленькой семьи. Моя мама умерла при родах, я никогда ее не знала, родителей Эль казнили пять лет назад на городском совете. Девочка осталась круглой сиротой, и мой папа предложил ей жить с нами.
В Стекляшке – так мы зовем свой город, хотя у него нет официального названия – есть свои обычаи, правила и запреты, которые не следует нарушать. Если ребенок по тем или иным обстоятельствам остается без попечения родителей, его обязаны взять на воспитание родственники. Если же из родных у него никого больше нет, тогда сироту забирают соседи. В некотором смысле брать чужих детей даже выгодно. Ежемесячно Совет выдает каждому жителю Стекляшки талоны на еду. Нам полагается строгий набор определенных продуктов. Все, что мы производим на своих полях, в садах и на фермах, делится поровну между горожанами.
Каждому на месяц полагается по два килограмма мяса, одна курица, двадцать яиц, десять литров коровьего молока, десять буханок хлеба, три килограмма картошки, семь луковиц, по килограмму моркови и свеклы, пятьсот граммов овсянки и сто граммов меда. В этот список также входят фрукты и ягоды, но их выдают только в урожайные месяцы.
Новый член семьи приносит с собой пополнение в ее продуктовый бюджет, поэтому у нас не принято долго выбирать новых родителей для сирот. Соседи с готовностью распахивают свои стеклянные двери для бедного одиночки.
Эль протягивает ко мне свою руку и улыбается.
– Сегодня твоя очередь готовить ужин, помнишь? – спрашивает она.
В ответ я киваю. Рабочие торопятся домой, они проходят мимо нас, на ходу срывая с себя фартуки и перчатки, радостно что-то обсуждают и веселятся. Возбужденный гул разносится по всей округе. Но сейчас мне почему-то не хочется присоединяться к этому большому живому организму, частью которого я являюсь. Мне хочется замереть на одном месте, не думать ни о чем и просто насладиться закатом. Уже скоро красное солнце полностью скроется за зеленой стеной, и начнет смеркаться. Последние минуты уходящего дня сегодня для меня особенно приятны. И не потому, что закончился последний рабочий день на этой неделе и впереди нас ждет долгожданный выходной. Просто мне так хочется.
– Побудем здесь еще минутку? – прошу я сестру, но она недовольно закатывает глаза.
– Ария, ты здорова? – спрашивает Эль. – Впервые вижу человека, который не торопится домой с работы.
В ответ я снова киваю и обнимаю ее. Сестренка прижимается ко мне, и вместе мы смотрим вдаль. Когда красный диск окончательно пропадает с неба, ветерок становится прохладным и мой романтический настрой куда-то испаряется. Я замечаю, что в саду остались мы вдвоем, сельхозников и след простыл. Отделяться от толпы у нас не принято, и во избежание неприятностей нам следует поторопиться.
Вместе с Эль снимаем грязные рабочие фартуки и идем в сторону дома. Наш путь лежит вдоль высокой стены, опоясывающей город. Она плотно покрыта диким виноградником, и никто не знает, из чего она сделана и для чего здесь стоит. Поскольку в этом мире кроме нас, выживших, больше никого нет, она не выполняет защитную функцию, а просто является нашей границей. Говорят, что так принято. В старые времена все земные города были обнесены высокими стенами, и мы сохраняем эту традицию, отдавая дань прошлому.
