В старом городе, более ста лет назад экранированном от ядерных осадков, в маленькой комнатке старого общежития за рабочим столом сидел пожилой человек. Всё вокруг него было завалено видавшим лучшее времена оборудованием. В углу стояла маленькая конфорка, подключенная к газовому баллону, рядом – обеденный стол, холодильник не больше метра в высоту и не заправленное кресло-кровать. Но самое интересное можно было найти напротив единственного в комнате окна: в квадратной металлической рамке размером два на два метра мерцал еле заметный желтоватый барьер – маленький прототип экранирования, покрывавшего весь город. В дверь настойчиво постучались.
– Да, да, войдите, – не отрываясь от монитора, проговорил пожилой человек.
Несмазанные петли громко скрипнули; в помещение зашел средних лет грузин и с почти незаметным акцентом заговорил:
– Василий Михайлович, всё занимаетесь своей ерундой?! Сколько Вам повторять: бросьте это дело! Через экран не выбраться, не выключив его.
– Вы полагаете, Зураби Отаривич? – наигранно спросил старик. – Это наш с Вами вечный спор: не раз и не два мы уже говорили на эту тему. Когда-то такие же, как Вы не верили и в вечный двигатель, но то время АО “Заслон” всё равно не бросил разработки и, благодаря этому наш научный городок – единственный в своем роде: город, который пока ещё населяют люди.
– Вы же знаете, что это совершенно другое: тогда прорыв был совершён совместными силами учёных всего мира. Они наконец-то смогли доказать, что тёмная материя – это частица. Вся физика перевернулась с ног на голову! Благодаря этому последовали десятки прорывных изобретений, и тогда мы наконец-то смогли обуздать энергию!
– Обуздать энергию, говорите? Сколько ещё проработает наш вечный двигатель? 50 лет? Может, 100? Половина города уже перешла на газ. Слава Богу, на экранированной территории оказалось месторождение. Но Вы же знаете: нам нужны новые запчасти, которые можно достать только из-за экрана.
– Что Вы хотите, чтобы я сказал Вам? Мы точно продержимся ещё более 50 лет. Потом экран упадёт. И нам надо сделать всё, чтобы наши дети были готовы к этому.
– Я боюсь, что этого будет недостаточно. Вы видели тех существ снаружи? Растения выстреливают своими цветами в животных и пьют их кровь; у оленей неестественно вытянутое туловище, они с тремя, а иногда даже четырьмя головами и ходят на шести ногах! А лес… Вы видели лес?! Он кочует, перебирая корнями землю! Всё это антинаучно! Эволюция так быстро не происходит. Мы не можем подготовиться к тому, чего не понимаем. Зураби, дорогой, я понимаю, как это звучит, но дайте мне оборудование и людей, дайте средства, – и мы откроем дверь в экране! Я чувствую, что уже близко!
– Нет, мой друг, 10 лет назад я был младшим сотрудником под Вашим началом и мне уже тогда казалось, что ничего не получится.
Старик отвернулся от своего собеседника и безразлично проговорил:
– Когда будете уходить, поставьте, пожалуйста, чайник на конфорку, Алёнушка сегодня так и не пришла, а ведь она всегда этим занимается. Кстати, не знаете где это её носит? Не захворала ли случайно?
– Алена Васильевна просила передать, что зайдет навестить Вас после работы.
– Какой еще работы? – удивление перемешалось с обидой и стали комом в горле Василия Михайловича, из-за чего его голос стал совсем хриплым. – Вы её ни с кем не путаете?
– Встаньте, пожалуйста, на наше место: мы не можем ей больше платить, как Вашему лаборанту.
– И Вы её заставили перевестись?
– Нет, Василий Михайлович, – голос Зураби Отаривича превратился практически в шёпот, а костяшки пальцев побелели, сжимая ручку чайника, – она попросила перевести её к агрономам – хочет быть полезной обществу.
Мужчина, которому было ужасно неприятно сообщать старику, что его практически предала собственная внучка, быстро выскочил в коридор и отправился в общую кухню на этаже, чтобы набрать воды в чайник. Когда он вернулся, Василий Михайлович, осунувшись, опять уставился в монитор, на этот раз полностью игнорируя происходящее вокруг.
Дверь захлопнулась, гость ушёл. Из горла старика, сжимаемого стальными тисками обиды, непроизвольно вырвался тихий стон и сдавленное рыдание, которое причиняло ему реальную боль: он как будто проглотил раскалённый уголёк, который никак не хочет проваливаться. Ему всегда казалось, что именно внучка – это тот человек, который любит его и верит в то, что он делает, как никто другой.
– Я, – не без труда проговорил Василий Михайлович, – докажу вам, что вы все не правы, я спасу ваши глупые, никчёмные мозги ради будущего человечества.
К аппарату портативного экранирования с помощью старых учебников, книг и различных подручных материалов старик приставил металлический прямоугольник размером 100×50 см, подключил к нему провода и нажал на клавиатуре кнопку “Enter”. Отображенная на мониторе шкала интенсивности света начала расти, из периметра прямоугольника на защитный экран опустились тысячи лазеров.
Со всей силы, еще оставшейся в старческих руках, резиновой мяч полетел прямо в зону теоретического открытия двери; на долю секунды старику показалось, что экран деформировался, но в итоге мяч отлетел назад, как и тысячи раз до этого.
