Чёрные трусы шевельнулись. Девушка с тёмно-синими волосами, убранными в низкий хвост, прищурила один глаз. Другим она наблюдала за комочком белья, который бросила на пол всего пару минут назад, перед тем как залезть в наполненную водой ванную. Это были обыкновенные трусы, достаточно старые, растянутые, Синевласка готова была поклясться в этом. Чёрные трусы шевельнулись ещё раз. Девушка взвизгнула от неожиданности. Она нахмурила брови и злостно брызнула горячей солёной водой в сторону трусов, так сказать, отомстила им за собственную реакцию. Ничего не произошло, и гнев сменило любопытство. Синевласка наполовину вылезла из воды, что бы поближе взглянуть на некогда неодушевленную ткань. По чёрным трусам прошла рябь. Они затряслись, словно были сделаны из желе, лампочка в ванной замерцала в такт, щёлкнула и потухла. Девушка медленно, не отрывая взгляда от «НЕЧТО, что было раньше её трусами», потянулась к тяжёлой массажной щетке для борьбы с целлюлитом. Кажется, щетка вполне подойдёт и для борьбы с неведомой сущностью… Словно испугавшись, желейные трусы растаяли и растеклись по полу, создав лужицу, по-прежнему черную. Бывшая хозяйка трусов или хозяйка бывших трусов, потянулась щёткой к двери, что бы открыть её шире и впустить больше дневного света в ванную комнату. С массажной щеткой наготове, не отрывая взгляда от лужи неведомой сущности, Синевласка размышляла о том, что если её не съедят, не испепелят, не захватят её тело, стоит позвонить в службу спасения. «Кого направят меня спасать? – думала она про себя, – МЧС, охотников за приведениями или наркоконтроль?".
Синевласка вглядывалась в тёмное нечто, ноги затекали, вода в ванной остывала. Время шло, и сидеть неподвижно ей наскучило, она склонилась над трусожелелужицей и спросила шёпотом: "ТЫ КТО?". В ответ на вопрос голову девушки словно окутал туман, и странный голос эхом произнёс: "КТО, КТО. МУМИЁ".
Синевласка тонула взглядом в пустой кружке. Рядом лежала массажная щетка.
– Кто, кто. Мумиё, – передразнила она голос. – Шутник, мать его.
Она заполнила пустую тару каркаде из маленького чугунного чайничка. Закрыла глаза и сделала глоток кислой алой жижи, но мысли не отпустили. «Из внутреннего во внешнее», – подумала Синевласка и снова заговорила вслух.
– Я видела. Я слышала. Мумиё. Допустим – мумиё! Оно моё. Нет. Не моё. И вряд ли оно мумиё. Может кто-то меня разыграл? Сложный вышел фокус. Может я съела что-то не то? Тогда кроме галлюцинации должны быть ещё симптомы. Но у меня даже живот не болит… Может соседи красят стены в ванной или меня чем-то опоили? – Девушка потёрла виски пальцами. – А что если это просто плесень?
– Обидно.
Синевласка опустила глаза туда, откуда шёл звук. Рядом с чайничком стояла копилка в форме свинки, точь в точь, что копилка, стоявшая уже несколько месяцев на холодильнике, но чёрная как ночь. Она едва успела поставить кружку и схватить массажную щетку, как свинка снова заговорила, дергая своим маленьким чёрным ртом.
– Поговорим?
– Что? – Фальцетом протянула Синевласка.
– По-го-во-ри-м. – Медленно повторила «свинка».
– Я не тупая!
– Возможно.
– Возможно?! Какое хамство!
Девушка замахнулась и ударила по свинке щёткой, стол вздрогнул, из кружки вылился чай, свинка растеклась по столу чёрным пятном. Но ненадолго. Пятно змеёй проползло по столу ближе к испуганной и рассерженной Синевласке, и обратилось кружкой. Девушка недоверчиво подняла её за ручку и постучала дном по столу. На звук обычная керамическая кружка, на ощупь гладкая и почему-то тёплая. Она подняла её перед глазами, покрутила, понюхала, дунула внутрь… «Хватит!» – снова раздался голос в голове. Синевласка резко разжала пальцы, но кружка не упала, она словно прилипла к ладони, а через несколько секунд размякла, стекла на стол и «нечто» вновь замерло.
Спустя час ничего не изменилось. За это время девушка успела допить свой чай, помыть кружку и снова заварить каркаде. Она тыкала в пятно пальцем, потом пыталась отодрать его от стола кухонным ножом, которым отрезала себе кусок пирога с картошкой. Безрезультатно. Её вновь начала одолевать скука, и девушка решила поменять сгоревшую лампочку в ванной. Когда она включила свет, то обнаружила, что её черные трусы всё ещё лежат на том же месте, где она их сбросила. Синевласка хлопнула себя по ляжке. «Точно соседи краской травят!» – подумала она про себя и счастливо побежала на кухню, в надежде, что галлюцинация закончилась.
Чёрное пятно не исчезло.
– Чёрт! Чёрт! Чёрт! – Девушка ударила ладонью стену, – чего тебе от меня надо, плесень?!
Пятно пошло рябью:
– Я не плесень. Я ынду.
– Куда идёшь?
– Ынду.
– Иди!
– Я никуда не иду!
Девушка скорчила страдальческую мину и присела над пятном:
– Может, ты всё-таки уйдёшь, ынду?
