Ут лежал с закрытыми глазами, не решаясь окончательно проснуться. Он медленно, очень медленно впускал в сознание ощущения своего сонного тела.
Ут еще раз осторожно прислушался к его импульсам. Нет, из позвоночника не поступало никаких болезненных сигналов; свежий воздух, естественное питание, отсутствие стрессов сделали свое дело. Боль ушла. Хорошо бы навсегда, подумал Ут. "Тихим цветком распускается в сердце радость", – кодовые слова, подтверждающие благополучие организма, родились сами собой, без малейшего напряжения.
Приоткрыв веки, Ут ничего не увидел, кроме узкой полоски света, робко пробивающейся через плохо зашторенное оконце. Глядя на эту солнечную ленту, Ут пытался угадать, который сейчас может быть час, и не пора ли ему подниматься. Потом, вспомнив, что он находится уже не в венском отеле «Hummer», а на практически необитаемом острове Бержуд, решил вообще не вставать. "Буду лежать здесь неподвижно, как Будда, всю оставшуюся жизнь…"
Однако жить ему, похоже, оставалось совсем недолго. Минут 20. Примерно столько времени он смог сопротивляться жизнерадостно бьющимся импульсам освобожденного от боли тела.
"Не каждому дано стать Буддой", по-философски рассудил благоразумный обитатель островка, затерявшегося среди извилистых проток древней реки Кама и, выкарабкавшись из палатки, отправился совершать запоздалый утренний моцион. Благо, река была всего в 10 шагах от места его ночлега. Точнее, не сама река, а одна из ее многочисленных проток, берега которой густо покрылись камышовыми зарослями. А перед ними из воды тянулись к солнцу желто-розово-голубоватые растения, чей тускло бледный цвет выдавал их болотное происхождение.
Бержуд, куда вернулся Ут, из сильно утомившей его загранпоездки, оставался одним из тех немногих мест в Алтын Тартарии, где сохранялись еще некоторые признаки первозданной природы и редкие представители флоры и фауны, вроде белохвостого орлана, занесенного в международную Красную книгу. Большая же часть империи, занимавшей 1/6 часть суши земного шара, давно уже была закатана в бетон и асфальт огромных мегаполисов и их городов-сателлитов. Если где и сохранялись островки живой природы, то они принадлежали либо государственным капиталистам (совершенно ничтожная часть), либо частным олигархам (львиная доля) – в основном, выходцам из Китая и Америки. Только благодаря давней дружбе Ута с директором госзаповедника стало возможным его неофициальное, фактически нелегальное пребывание в запретной для простых смертных зоне.
Горячее августовское солнце уже успело нагреть до вполне комфортной температуры не успевшие остыть за короткую летнюю ночь воды Камы. Ут, войдя в воду, медленно выдохнул и камнем ушел на дно протоки – именно таким способом, как это известно дайвингистам, можно добиться быстрого погружения. Быстрого, но недолгого – отсутствие запаса воздуха в легких уже через несколько секунд заставляет тело пробкой вылетать наверх. Вода быстрее, чем воздух довела до ныряльщика нарастающий рокот мотора.
Вынырнув, Ут увидел корму лодки. «Иштар все-таки приехала, хорошо, что я ей позвонил!» – обрадовался он.
В тот же миг блеснула молния, на небе появилось зеленое свечение, на остров Бержуд со стремительной скоростью стали надвигаться увеличивающиеся в размерах градины.
«Метеорит», успел подумать Ут, прежде чем впасть в забытье.
Мир раскололся. Ут точно это видел.
Когда он очнулся, осколки, в которых отражались расколотые горы, и расколотое на мелкие кусочки небо, и вздыбленный на части асфальт – всё опять соединилось в прежнюю гармоничную картину, без единого шва.
Ут сидел на земле возле придорожного кафе, подпирая спиной ствол могучей ветвистой чинары, спасающей своей щедрой тенью от убийственной жары, и приходил в себя.
Что это было? Разряд молнии? Но не было никакого дождя. Землетрясение? Но не было никаких разрушений. Единственное здание, которое наблюдалось в округе – одноэтажное кафе "Лейла" – стояло совершенно незыблемо и невредимо, без единой трещинки. Кое-где из из под белого тщательно отштукатуренного фасада проступали едва заметные желтоватые полоски саманного кирпича, что никак не могло свидетельствовать о каких-либо природных катаклизмах, разве только о небрежности строителей.
На стене кафе, под самой крышей, висел прямоугольный кусок красной материи, на которой белой краской были написаны слова: "Решения партии – в жизнь!" Но какой партии, написано не было. А зачем уточнять – и так ясно, партия была одна – «Единая Тартария».
Сделав это наблюдение, Ут окончательно пришел в себя и пытался сообразить, что же с ним приключилось, почему все вокруг вдруг поплыло и мир внезапно раскололся, а потом вновь приобрел свои привычные очертания.
Был ли это солнечный удар? Возможно. В голове что-то щипало и кололо, словно в мозгу засела верблюжья колючка. Кстати, этими зеленоватыми колючими растениями была усыпана вся безжизненная пустошь за черной полоской асфальта до самых гор, протыкающих своими острыми пиками неподвижно застывшие на синем куполе большие ватные облака.
Ут засунул в накладной карман рубашки упавший на колени смартфон, медленно поднялся и осмотрелся.
