Утром выхожу на крыльцо и чувствую запах крови. Несвежей. Много.
За воротами меня поджидает сюрприз.
Сюрпризище.
На большом очень тёмном пятне лежат останки какой-то незнакомой мне старушки. Маленькой, седой, худощавой, одетой во что-то потрепанное и темное. Старушке вскрыли грудную клетку, вспороли живот, выпотрошили. Да и в целом её тело выглядит каким-то некомплектным. Я даже не сразу понял, что у нее отсутствует часть мягких тканей.
Плохо пахнет. Не только кровью, еще и Оборотнем. Почему-то пугаюсь. Несусь в дом, нахожу достаточно вместительный мешок, упаковываю в него останки и несу в сарай. Кипячу здоровенную, литров на десять, кастрюлю воды, заливаю кипятком пятно крови - на дороге и ещё с полметра вокруг.
Не знаю, глупость совершил или нет. Ведь позвонить Полковнику мне и в голову не пришло. Впрочем, он же болел.
Мелькает мысль о том, что это слишком нагло и демонстративно - оставлять жертву Оборотня у дверей Охотника, но я не успеваю ее додумать, потому что, неожиданно, радуюсь. Я же поступил, как человек!
Я же спрятал труп. Не пошел по следу, не трансформировался. Я подумал не о том, как найти убийцу, а том, чтобы не нашли меня. Это же означает, что я готов к нормальной жизни, я могу.
Но, черт возьми, второе первого не отменяет. А возле трупа пахнет Оборотнем, и следы его имеются. Тут ерунда какая, я способен отличить запах одного Оборотня от другого, но, когда они рядом. А не над развороченным трупом.
Что я подумать должен был? Что это Ахмед и его семейка! Метками решили обзавестись и меня об этом в известность поставить. Это вот и думаю, а потому несусь к ним. Убил бы без сомнений. Оборотень – труп – смерть меченного Оборотня. Прочнее этой связки нет ничего. Убил бы, но домик прислуги пустует, и только три кошки – две черные и одна полосатая – сидят на крыльце и смотрят на меня с укоризной.
Уже ночью гружу мешок на старые санки, беру из сарая, хранящего множество дачного барахла, ледоруб и вывожу труп к протекающей неподалеку речке. Прорубь охотно проглатывает то, что осталось от старого человека.
***
Утром следующего дня отправляюсь в город за продуктами, потому что шок-шоком, а есть хочется всегда. Вернувшись в дом, нахожу на заборе записку, аккуратно прибитую мебельным гвоздиком. В ней сообщается, что Ахмед и его семейство не виноваты. Они только посмотрели. А убил кто-то другой. Также там говорится, что не только люди, в городе и Оборотни исчезают.
Записку срываю, мну, но задумываюсь. Что значит, Оборотни исчезают? Я же их не трогаю. А это моя местность, и никто другой сюда и носа сунуть не должен. У нас, Охотников, как у хищников, территория четко поделена. Найду рядом другого, на выбор, могу убить (если получится), а могу жалобу в Общество Охотников накатать, и кто его знает, что хуже. Если, конечно, он мне официальный вызов не бросит. Вызов не принять нельзя. Но не было ничего такого. Не было! Я бы знал.
Может это та добровольная дружина по очистке местности от зловредных тварей? Ну а что, меня-то они поймали. Отчего б не грохнуть еще кого. Хотя нет. Тупая идея какая-то. Бабушка-то причем? А она точно не Оборотень.
Мне ее продемонстрировали. Не думаю, что кто-то хотел меня таким образом подставить. Хотя… а если бы я позвонил в милицию? Не стал бы первым подозреваемым? А если бы Ахмед не ушел, убил бы я его, поняв, что он немеченный или нет? Не должен был.
Склоняюсь к тому, что это кто-то что-то хочет мне сказать. Только я тупой – в упор не понимаю, что именно.
***
Проблемы только нарастают.
Звонок на сотовый. В тот же день.
- Артур? Нам нужно поговорить.
Эти визгливые интонации узнаю сразу, хотя по телефону и не слышал.
- Откуда у тебя мой номер, Катя?
- Кто надо, тот и дал!
- Кто надо?
- Кто надо!
Нажимаю отбой.
Телефон трезвонит снова. Ухожу смотреть, что у меня на огороде выросло. Цветочек какой-то желтый расцвел. Я дневные цветы вообще мало какие знаю, не было нужды их изучать. И пахнет незнакомо. Лук выпустил листья, как стрелки, на краю оттаявшего первым участка. Срываю, жую, вкусно.
Возвращаюсь в дом. Пять пропущенных. Телефон орет снова. Все тот же номер. Ну ладно.
- Что тебе, Катя? Деньги хотите мои вернуть?
- Какие деньги? – визжит она. Чудесная женщина.
- Которые вы с карты моей сняли. Вряд ли Леха это придумал. Ну, возвращать думаешь?
- Эти деньги твоя компенсация за то… ну ты знаешь, за что!
Вероятно, за мордобитие. Знал бы, во сколько мне это обойдется, врезал бы сильнее.
- Артур, не клади трубку!
- Ну?
- Алешу уволили!
- Бывает. И что?
- Это ты виноват!
Она визжит так, что телефон приходится отвести подольше. У меня слишком чувствительный слух. Хочу вновь нажать сброс, но она же будет звонить снова и снова.
- Из-за тебя! Ему прямо сказали, что из-за тебя! Ты должен сделать то, что не сделал. Делай это быстро!
- Кать, у тебя с головой все в порядке? Какие претензии? Я с твоим мужем со дня вашей свадьбы не общаюсь.
Лексика Кати становится ненормативной, нажимаю отбой и перевожу трубку в беззвучный режим.
Ощущение на душе мерзопакостное. Ее голос, да и весь разговор - все противно. Самое же гадкое то, что, возможно, это и в самом деле из-за меня. Наверняка ж Аксаков постарался. Мало кто в нашем городе имеет такое влияние, чтобы уволить специалиста просто потому, что его бывший сосед по квартире чем-то провинился.
