Посвящается доктору Покатову Игорю Владимировичу
Часть первая
Он успел бросить последний взгляд на экран телефона, перед тем как тот окончательно погас.
«Очень переживаю за вас, обнимаю, доброй ночи!»
Последние слова показались довольно необычными для деловой переписки. Влад неожиданно для себя повторил их вслух. В пустой темной комнате хриплый голос прозвучал странно: голосовые связки отвыкли от работы. За время двухмесячного карантина он всего лишь пару раз говорил по телефону, да и то не с живыми людьми, а с чат-ботами рекламных агентств.
Он поставил телефон на зарядку, прошел на кухню и привычным движением включил чайник. Настроение внезапно улучшилось. За год, прошедший со времени постановки диагноза, он испытал море эмоций. От животного парализующего страха – «Рак мозга? У меня?» – до полного спокойствия и даже некоторого умиротворения.
В принципе, он настроился умирать. Это казалось даже интересным. Влад смотрел на осеннюю листву в парке с каким-то невероятным чувством. Неяркое солнце освещало клены медовым светом, а он старался запомнить форму каждого листика.
«А ведь я вижу все это в последний раз», – думал он, неторопливо разглядывая последние снежинки зимой и первые весенние почки.
Операция прошла на редкость удачно, Влад быстро восстановился и на третий день уже вышел гулять в огромный больничный двор. Немного пошатывало от слабости, но в целом он чувствовал себя вполне терпимо, хотя ожидал как минимум парализации. Незаметно прошли сеансы лучевой терапии и первая химия.
Пожалуй, слегка подташнивало по утрам, но к середине дня это ощущение бесследно проходило. Через неделю он сел за руль, уверенно сжав его руками. Первоначальный страх понемногу отступал. Он начал даже беседовать с раком, ассоциируя его с каким-то инопланетным пришельцем-симбионтом.
«Ты же не дашь мне умереть, пока я не посмотрю на парад, правда?» – беззвучно торговался он с невидимым собеседником в мае. И с нескрываемым удовольствием смотрел по телевизору победное шествие, соединяя его мысленно со своей личной победой над болезнью.
«А как насчет Нового года? Договоримся? Ведь если я умру, то и ты тоже умрешь, будешь лежать в деревянном ящике в холоде и без еды или тебя вообще сожгут вместе со мной без остатка», – продолжал монолог Влад.
Рак молчал.
На МРТ было чисто, волосы быстро отросли, и через два месяца доктор вышел на работу.
Сначала чувствовал себя немного героем, но потом закрутила привычная рутина. К счастью, на работе о его проблеме знал только непосредственный начальник, главный врач поликлиники, но он появлялся редко, да и не высказывал особой заинтересованности. Коллеги и пациенты оставались в неведении, и Владу удалось благополучно избежать косых взглядов и жалостливых перешептываний за спиной.
Незадолго до того злосчастного приступа, когда он внезапно рухнул прямо на асфальт перед дверью своего подъезда, напугав соседских детей, которые и вызвали скорую помощь, приступа, после которого жизнь резко разделилась на «до» и «после», он навел порядок в своей личной жизни – удачно расстался со своей последней женщиной…
С детства он был довольно влюбчивым. Сначала неловко, по-детски мечтал об учительнице по русскому и литературе, замирая на уроках от стыдных мыслей.
Русичка была довольно экзальтированной особой, стильно одевалась и, страстно заламывая руки, рассказывала ученикам о литературных героях, серьезно искажая представление подрастающего поколения о реальной жизни. Владу казалось, что за школьным порогом его ждут какие-то невероятные встречи и приключения, эмоции и чувства.
Однако жизнь оказалось на редкость пресной. С настоящей дружбой как-то не сложилось, хотя он и приятельствовал со многими ребятами. На выбор профессии повлияла болезнь мамы. Она умерла от воспаления легких, когда Влад учился в последнем классе. Врачи невнимательно слушали тихие жалобы скромной пациентки, торопясь поскорее уйти по своим делам. Смерть мамы стала для мальчика невероятным шоком.
Успешно отучившись в медицинском институте, Влад случайно распределился на кафедру лор-заболеваний. Ну как случайно – увлекся симпатичной сокурсницей, которую ее папа-профессор пристроил туда по блату. Однако романа не вышло.
На всю жизнь он запомнил невольно подслушанную характеристику, которую дала ему возлюбленная, – «липучка». Да, он таким и был, ходил за ней везде, как хвостик, и никак не мог побороть свою потребность видеть любимую. Но скоро проблема разрешилась сама собой – вертихвостка бросила мединститут, выпорхнула замуж за квадратного серьезного папика и растворилась в неизвестности.
После института Влад довольно скоро нашел работу со скромной ставкой в обычной поликлинике. Взяток брать он не умел, да и, честно говоря, давать их ему никто не собирался. Старушки-пациентки бескорыстно любили его. Он был тем редким исключением из касты врачей, кто всегда внимательно выслушивал их бесконечные жалобы вперемешку с историями о жизни и выписывал простые лекарства от тонзиллита и насморка. Никакого геройства.
Несколько раз он влюблялся в ярких, совершенно не подходящих ему женщин. Преодолевая природную скромность, назначал свидания. Заканчивались любовные истории обычно печально: красотки начинали предъявлять претензии, чаще всего материальные, требовали дорогих подарков и насмехались над его зарплатой.
