1. 1. Ты напряжена
Полупрозрачные облака плывут в синем океане нежным хлопком. Воздушные, лёгкие, им все равно на то, что творилось у меня в душе, всё равно на раздирающие терзания, обиды и разочарования, на то, что кто-то крадет сердце, оставляя болезненную пустоту, которую ничем не заполнить.
Вот бы подняться к ним ввысь и позволить облаку унести меня туда, где живёт счастье.
Меня и мою дочку…
Опускаю взгляд, ловлю в стекле своё отражение — васильковые глаза и пепельные локоны волос.
“Мой персональный знойный день”, — шептал Кристан в мои губы.
Сжимаю в пальцах мягкую шифоновую занавеску, делаю глубокий вздох и отворачиваюсь от окна.
В кабинете мужа, который сейчас пустовал, тихо. Шурша одеждами, прохожу к тяжёлому, из дуба резному столу. Нагретый на солнце лак источает сильный запах, смешиваясь с ароматом можжевельника и цитруса, яркого, сильного, будоражащего, так пах Кристан, все предметы в этом кабинете пропитаны его запахом. Кладу ладонь на камзол мужа, что висит на спинке мягкого кресла, глажу, а потом склоняюсь и жадно выбираю в себя аромат. И тут же морщусь. В груди запекла обида, заставляя меня задохнуться.
В последнее время от его одежды пахло женским цветочным парфюмом. Как же надоело! Кристан даже не утруждается избавиться от него. Смотрю исподлобья на стопку писем.
Сжимаю кулаки и обхожу стол, не отрывая взгляда от серых прямоугольных конвертов.
Письма с благодарностью от незнакомок. Кристан говорил, что их нужно сжечь, он не из тех, кто тешит себя тщеславием, он просто делает свою работу, лечит, спасает жизни, вытаскивает с того света, ведь он лекарь, маг-целитель высшего ранга, состоящий во врачевательской коллегии. Знаменитый целитель Брошнайта.
Как же раздражают! Каждая тянет на себя внимание моего мужа, стараясь выделиться, попасть в поле его зрения, игнорирует наличие жены у господина лекаря, будто он холост. И он позволяет это!
Ярость с такой силой опаляет, что перед глазами сыпятся искры.
Впиваюсь ногтями в конверты, готовая схватить их, порвать на мелкие-мелкие кусочки и выбросить в окно.
Я вздрагиваю, слыша топот туфелек о паркет, прихожу в себя, смахиваю слезы.
Элла знает, где меня искать, малышка вбегает в открытую дверь кабинета. И с визгом бросается ко мне, прячась за юбку, звонко смеясь, развевая собравшиеся надо мной серые тучи. Элла — мое солнышко.
Следом за Эллой, пыхтя, появляется Дарси, няня дочки.
— Уф, простите, госпожа, — кладёт на пышную вздымающуюся грудь руку женщина. — Миссис Леджин Громвей, вы случайно не видели мисс Эллу?
— Тсс, — прижимает пальчик к губам дочурка.
— Нет, Дарси, не видела, — отвечаю, пряча от Эллы улыбку, наигранно развожу руками, бросая взгляд вниз, ловя сияющее лицо Эллы. И сердце замирает, как она похожа на Кристана, та же ямочка под губами, глубокого синего цвета глаза, и эта улыбка… Сердце больно сжимается. Как он может предпочесть вместо нас какую-то другую…
— Вот беда, где же Элла, где мне ее искать? — сокрушается Дарси. — Пойду искать, может, она выбежала на улицу, но, кажется, там собирается дождь!
Дарси отступает, делая вид, что уходит, разворачивается, и в этот момент Элла выскакивает из-за меня и громко взвизгивает, пугая женщину. Дарси вздрагивает от испуга на месте и хватается за грудь, в предобморочном состоянии прислоняется спиной к косяку двери. Элла заливается смехом.
Наклоняюсь и поднимаю малышку на руки. Дочка обнимает мою шею маленькими тоненькими ручками, прижимается ко мне и целует в щеку нежными губками. Жмурюсь от удовольствия.
— Мое солнышко, — ей скоро будет три годика, уму непостижимо, как быстро идёт время, ещё, казалось бы, совсем недавно я качала ее на руках, а сегодня за ней не угонится няня.
Ещё недавно Кристан говорил мне такие слова, от которых кружилась голова, а сегодня я просыпаюсь без его объятий и нежных поцелуев.
— Мамочка, папа сегодня будет ужинать с нами? — вдруг задает дочка вопрос.
Мои губы дрогнули, и Элла, кажется, уловила тревожное состояние. Гладит ладошкой по щеке. Я стараюсь улыбаться.
Боги, Леджин, возьми себя в руки!
— Конечно, милая, — обещаю я. — Я надеюсь на это.
Даже не думала, что я нахожусь в таком отчаянии, такое чувство, что сейчас что-то треснет внутри меня, та хрупкая опора, ставшая как стекло, хрустальная мечта — иметь крепкую семью — грозит разбиться вдребезги.
Несколько минут я держу дочь, пока она не соскакивает вниз с рук, уносясь дальше по коридору от Дарси, играя в догонялки.
Я смотрю на стопку писем.
— Миссис Гронвей, — раздается голос мужчины.
Высокий худощавый дворецкий шагает внутрь кабинета.
— Да, Франк, — натягиваю на губы улыбку.
— Вам весточка от господина, — протягивает он ненавистного серого цвета конверт.
Я продолжаю улыбаться, но, кажется, выходит нервно.
— Спасибо, — забираю его.
Слуга поклонился и вышел из кабинета. На миг прикрываю веки и решительно рву бумагу, достаю записку, с шуршанием разворачиваю мягкий пергамент.
“Леджин, вернусь поздно, ложись раньше, не жди. Прими витамины, обними за меня Эллу. Кристан”
Бумага в моих пальцах подрагивает. Поджимают губы и сминаю лист в комок, он падает камнем на пол, как и моё сердце на самое дно колодца. Смотрю в окно на плывущие беспечные облака, хрусталь надежды всё-таки трескается.
