Я вышла из машины, от души поблагодарив водителя за приятную беседу. Мужчина оказался с юмором и всю дорогу веселил меня байками из таксистской жизни.
Огляделась по сторонам — ничего не изменилось. Больше двенадцати лет здесь не живу, а детская площадка все в том же плачевном состоянии: скрипучие качели, проржавевшая горка и насквозь прогнившие лавки.
Подошла к подъездной двери и принялась рыться в сумочке, отыскивая ключи, когда услышала за спиной:
— И к кому такая красотка приехала? Не местная? — мужчина стоял за моей спиной. Почувствовала его ладонь, которая нагло заскользила по талии, проникая под кожаную куртку. Резко развернулась, скидывая руку, и уставилась ему в глаза, правда, для этого пришлось сильно задрать голову. Встретилась взглядом с его — васильковым, дерзким. На губах играла пошлая ухмылка. Мужчина нависал надо мной, одной ладонью опершись о стену, а другую пряча в карман брюк. Несколько секунд мы просто смотрели друг на друга, а потом пришло узнавание:
— Вика? — округлил глаза Рома, приемный сын моих родителей. Я гулко сглотнула — он невероятно изменился. От худого, колючего подростка не осталось и следа. Теперь напротив меня стоит громила под два метра ростом, коротко подстриженными темными волосами и пирсингом на брови.
В первый раз я услышала о нем, когда мне было 16. Мама пришла с работы позднее обычного с красными, заплаканными глазами. Мои родители владели сетью продуктовых магазинов и часто сами стояли за прилавком. В тот день был сильный мороз, покупателей почти не было, когда в магазин вошел подросток. Одет был в тонкую поношенную куртку и летние джинсы, без шапки — накинул на голову капюшон. Молча встал у окна, спрятав руки в карманы, и стоял несколько минут. Мама, видя, что у мальчишки уже губы посинели от холода, а тело сотрясает крупная дрожь, без разговоров налила ему горячего чая. Напиток он принял с благодарностью, а вот от угощения отказался. Разговаривать тоже не пожелал, поблагодарил и ушел.
Всю ночь мама собирала папины вещи в надежде, что мальчик снова придет. И он не разочаровал. Немного стесняясь, снова вошел в магазин, в той же одежде, усталый, замерзший, с колючим взглядом и задранным вверх подбородком. Он каждую минуту ожидал подвоха, думая, что вот сейчас мама его прогонит. Но мама, только мягко улыбаясь, снова налила ему большую кружку горячего чая.
Через неделю мальчик признался, что его зовут Рома, через две согласился пообедать. С того дня мама носила на работу пластиковые контейнеры с горячим супом. Рома сразу сказал, что нахлебником не будет, помогал маме чем мог — постоять у прилавка, пока она принимает товар, помочь разложить пакеты с крупой на полках. Он не боялся никакой работы, но мама всегда старалась дать ему самую быструю и легкую. Через месяц Рома согласился принять вещи, которые мама собирала специально для него.
Мальчик признался, что живет в детском доме. О своих биологических родителях он никогда не говорил, мгновенно закрываясь, если кто-то о них спрашивал.
А еще через два месяца мама очень мягко и корректно предложила Роману оформить на него опекунство. Он тогда пропал почти на месяц, мамочка себе места не находила от беспокойства, часто плакала. И когда мальчик снова появился, объявив, что согласен, мама тут же поставила на уши папу и всех знакомых. Оформление документов много времени не заняло, и у моих родителей появился приемный сын 15 лет от роду.
Болезненно худой, дерганый, с колючим, злым взглядом ярко-синих глаз, который теплел только при взгляде на маму — таким предстал передо мной сводный брат. Со мной он предпочитал не разговаривать, запираясь в своей комнате, если мы оставались одни, с отцом вел себя уважительно, но настороженно.
В тот год я уехала поступать в институт в другой город. С головой ушла в новую жизнь — учеба, друзья, первая любовь. Домой я приезжала крайне редко, но часто созванивалась с мамой. Она рассказывала, что у Ромы все хорошо, он старательно учится в новой школе и записался в секцию каких-то единоборств.
Потом он поступил в институт на бюджет, устроился на работу в автосервис и снял квартиру. Родителей не забывал, находил свободную минутку, чтобы заехать в гости, помогал отцу, когда тот делал ремонт.
Мы с Ромой практически не виделись все это время. Лишь несколько раз забегал в гости, когда я приезжала. Мы вместе пили чай, и он снова уезжал по своим делам.
— Привет, — нахмурившись, пробормотала я. Рома лениво убрал и вторую руку в карман, только взгляд ни капли не изменился — я словно голая перед ним стояла. Во рту мгновенно пересохло, я машинально облизнула губы. Рома дернулся, отвернулся и тихо выдохнул.
Мужчина молча подхватил с пола мою спортивную сумку, открыл подъездную дверь своим ключом и коротким кивком указал на вход.
Поднималась по лестнице, стараясь не оглядываться каждую секунду; спину жгло его взглядом.
На пороге родного дома уже стояла мама — зная родительницу, я была уверена: весь прошедший час она провела у окна в ожидании любимого чада.
— Вика, детка, похудела, похорошела, — мамочка с порога бросилась меня обнимать. Блаженно выдохнула в родных объятиях, наслаждаясь запахом сирени — любимый мамин парфюм. Сколько себя помню, мама всегда пользовалась только им. Она рассказывала, что папа влюбился сначала в цветочный запах и только потом — в нее.
