Читать онлайн полностью бесплатно Геннадий Кумохин - «Я сам свою жизнь сотворю…» В обсерватории

«Я сам свою жизнь сотворю…» В обсерватории

Все персонажи являются вымышленными, любое совпадение с реальными людьми случайно. В книге помещена глава романа «В обсерватории», следующая за главой «Мои университеты».

Книга издана в 2024 году.

В обсерватории

Первая командировка

Из Дневника

Я лечу ночным рейсом в полутемном шумном салоне «Ил-18». В зыбком забытьи короткого сна фигура казашки-стюардессы с плоским, как у каменного идола лицом и огненными крашеными волосами кажется сказочной и нереальной. Такими же нереально прекрасными показались мне горы на аэродроме в Алма-Ате. В холодном, сухом предрассветном воздухе я принял их сначала за розоватые клубы облаков, охвативших небо и город с трех сторон.

В назначенное время машины, которая должна была встретить меня, не оказалось и пришлось добираться до базы с пересадкой на двух городских автобусах. База располагалась в противоположном от аэродрома конце города, в одноэтажном доме с палисадником за высоким забором. Несмотря на ранний час, из трубы на крыше дома валил дым и хозяйка, полная женщина с милым украинским говором, мыла полы. Я поздоровался, назвал себя и тут же получил комплект чистого постельного белья и кровать в угловой комнате с окном, выходящим на задний двор.

Когда я проснулся, солнце стояло уже высоко. Остроконечные горы на горизонте были ослепительно белы, и только заглядывающая в окно ветка расцветающего абрикоса сохраняла утреннюю розовость. Часы показывали половину восьмого, но я вспомнил, что разница с московским временем составляет здесь три часа. На дворе слышался рокот мотора, чьи-то голоса и стук бревен. Я оделся, заправил кровать и вышел во двор. Было по-весеннему, по-доброму тепло. Щурясь от яркого солнца, я подошел к грузовику, в который два парня грузили сосновые и березовые кругляши. Мужчина лет пятидесяти, седоватый, розовощекий, в белом дубленом полушубке и начищенных до блеска хромовых сапогах стоял, опершись на бревно, и пристально за ними наблюдал. Я представился и спросил, скоро ли в горы пойдет машина. Он ласково так улыбнулся и сказал, что вот эта, он сделал ударение на эта, пойдет сейчас, а легковая будет только вечером. Я ответил, что непременно сейчас.

– Ну что ж, – опять улыбнулся Николай Кузьмич, потому что именно так я буду его называть, – если хочешь ехать в кузове – пожалуйста – в горах в кабине больше чем вдвоем нельзя.

– А как там в кузове? Не очень?

– А ты попробуй, тогда узнаешь, – вмешался в наш разговор один из парней, совсем мальчишка.

Я почувствовал в его голосе насмешку и тут же решил ехать.

Мы живо накидали бревен вровень с кузовом, и машина тронулась. Сначала я сидел в кабине, пригнувшись, «чтобы инспекция не заметила», так что дороги толком не разглядел. А когда грузовик остановился, оказалось, что мы уже в горах. Я так давно жил на равнине, что забыл какое при этом бывает ощущение, но только увидел их вблизи и тотчас же вспомнил.

– Го-ры!

Правда, еще не те, скалистые засыпанные снегом, которые я видел с аэродрома. Это были круглые, поросшие деревьями, кое-где виноградниками. Мы стояли в лощине. Где-то, невидимый за валунами, журчал ручей. Над горами, которые можно было назвать просто большими холмами, висел густой туман, и солнце проглядывало сквозь него тусклой алюминиевой заклепкой.

– Приехали, – мрачно сказал шофер, – дальше даже рейсовые автобусы не ходят.

Он покопался за сиденьем и вытащил кусок брезента:

– Прикроешься пока, а то замерзнешь.

– А потом? – попробовал пошутить я.

– Потом жарко станет.

– Ну да, конечно! – подумал я, но выбора не было.

Скоро мы поднялись еще выше и въехали в густой и холодный туман. Машина отчаянно ревела, кланялась на ухабах и, казалось, что не будет конца ни этому туману, ни бестолковым поклонам. Я поднял воротник пальто, накрылся брезентом, но уже через несколько минут отсырел и замерз отчаянно. Кажется, только ехидная ухмылка мальчишки удерживала меня от того, чтобы не застучать по кабине и не попроситься вовнутрь. Потом туман стал постепенно редеть, и я заметил, что совсем рядом неопрятными рваными клоками лежит снег, и горы, мимо которых мы проезжали, стали значительно круче и выше и ощетинились темно-зелеными елями.

Солнце постепенно проглядывало и мне стало гораздо теплее. Брезент больше был не нужен, я сложил его и сунул под себя. Слева от нас вдоль дороги выгибалась высокая каменная дамба, у подножия которой узенькой строчкой пенился ручей. Переехав через небольшой мост, мы повернули почти на сто восемьдесят градусов, и дамба, и ручей, и какие-то строения за ручьем очутились прямо под нами. Я взглянул назад и увидел, что то, что я принимал за плотный туман, было белым пушистым облаком, сквозь который уже ничего внизу не было видно.

Машина все урчала и пыхтела, и мы забирались все выше и выше. У меня прямо дух захватывало, когда-то по левому, то по правому борту открывалась пропасть. Солнце старалось вовсю. В какую бы сторону не поворачивала машина, оно било прямо в лицо, и, даже смежив веки, я чувствовал его обжигающее сияние. Когда серпантин по голому склону горы окончился, и на ее вершине мы повернули в очередной раз, неожиданно начался лес. Огромные заснеженные ели росли под нами и выше нас, и мы проплывали под их величественными лапами, как будто уменьшаясь до смешных, почти игрушечных размеров.

На одном из поворотов машина остановилась и, хлопнув дверцей, из кабины выбрался красный, распаренный пацан.



Другие книги автора Геннадий Кумохин
Ваши рекомендации