И злость, и ревность, и любовь
Ирина Кураж
Посвящается всем женам военных летчиков, умеющим ждать и верить!
Буран налетел неожиданно. В считаные секунды все вокруг потемнело, поднялась метель. Рев ветра неистовой силы, как вой стаи голодных волков, заглушил все вокруг. Тонны снега обрушились на небольшой аэродром, затерянный в бескрайних северных просторах.
На «вышку» (КДП – командно-диспетчерский пункт) зашел командир:
– Что с триста тридцать пятым? Где он?
– Попал в зону бурана, но пока держится.
– Как далеко от нас? – командир посмотрел на маленькую светящуюся точку на экране. До аэродрома было недалеко, в такой ситуации все может случиться. – Почему не предупредили его о меняющихся погодных условиях? – загремел он, глядя на метеоролога.
– Не успели. Так неожиданно все произошло, – еле слышно произнес капитан, чувствуя, как покрывается липким потом.
– Неожиданно можно только обмочиться! – лицо командира стало багровым. – А ты здесь и сидишь для того, чтобы исключать подобные сюрпризы погоды. Ладно, с тобой потом разберемся, но знай, что только чудо сможет помочь тебе, если…
– Товарищ командир! – прервал его руководитель полетов. – Посмотрите на экран.
Взгляды присутствующих обратились к экрану радара – маленькая светящаяся точка, несущая в себе жизнь летчика, исчезла. На КДП воцарилась гнетущая тишина. Не хотелось думать о том, что прекрасный парень, весельчак с восточным разрезом глаз и любимец фортуны, исчез вместе с погасшим огоньком.
– Связь! – вновь загремел командир, разорвав эту страшную тишину, – вызывайте его, пока не ответит! Это опытнейший летчик в полку, он не может так глупо погибнуть.
Время тянулось мучительно долго, и только монотонный голос радиста, вызывающего 335-го, да вой метели за окном нарушали вновь воцарившуюся тишину.
***
…Рустам открыл глаза. Вой ветра, несущего огромные массы снега, да темнота вокруг – вот все, что его окружало. В голове шумело, и страшная, раздирающая боль пронзала все тело. Он попытался подняться, пошевелил ногами и, вскрикнув, вновь опустился на мерзлую заснеженную землю.
Ему понадобилось некоторое время, чтобы прийти в себя и восстановить в памяти все, что с ним произошло. Самолет попал в зону внезапно налетевшего бурана, и его стало трясти и бросать из стороны в сторону. Вспомнил, как еще пытался бороться со стихией и уговаривал мощную, стремительную, всегда подчиняющуюся ему стальную птицу дотянуть до аэродрома, где их ждут. Но крен самолета увеличивался все больше и больше. Впервые самолет отказывался выполнять его команды.
Рустам дернул ручку катапульты. Автоматика сработала четко, и в то же мгновение ветер чудовищной силы подхватил раскрывшийся купол парашюта и, мотая его из стороны в сторону, отнес далеко от места падения самолета.
От сильного удара о землю Рустам потерял сознание, но и здесь не на шутку разгулявшаяся стихия не оставила в покое свою жертву, протащив по мерзлым кочкам еще немалое расстояние. Его спасло маленькое чахлое деревце, неизвестно откуда взявшееся в ледяной пустыне, за которое и зацепился парашют.
***
Сколько времени прошло с момента неудачного приземления, Рустам не знал. Очнулся от собственного стона. Боль в ноге была такая, что темнело в глазах. Стиснул зубы, освободился от парашюта, скинув подвесную систему.
С трудом приподнялся на локте и ощупал правую ногу. С ней было все в порядке, если не считать разорванного в нескольких местах мехового комбинезона. Но едва прикоснулся к левой, рука стала красной от крови, просочившейся даже сквозь толстый добротный мех, который уже успел покрыться коркой льда. Снег вокруг был алого цвета. «Вот и приехали…»
Пошарив в темноте, нащупал НАЗ. Вот оно, спасение. Коченеющими руками вскрыл его, надеясь увидеть действительно необходимые в такой ситуации вещи. Содержимое его весьма удивило: 2 литра воды и 100 грамм леденцов, универсальный нож под названием «мачете», патроны, сигнальные патроны и р-855, рация, лодка и еще какая-то мелочь из рыболовных снастей. Рустам громко выругался. Лодка и рыболовные снасти были сейчас как нельзя кстати.
В голове шумело, перед глазами была пелена. Глотнул воды, взял несколько леденцов. «Интересно, кто утверждал все это? Явно дальше городского парка никуда не выходил».
Рустам откинулся на снег и попытался оглядеться вокруг, но несущийся снег слепил глаза, набивался в рот и в нос, не давая дышать. Да и темень была такая, что на расстоянии вытянутой руки ничего не было видно. «Замерзну, заметет снегом, и никто не найдет», – пронеслось в голове. Впервые в жизни ему стало по-настоящему страшно.
«Папа, когда я проснусь, ты будешь уже дома? Я буду тебя ждать», – вдруг отчетливо услышал он голос своего пятилетнего сынишки. «Сын будет меня ждать, а я тут раскис, как кисейная барышня! – разозлился он сам на себя. – Нужно бороться, наши меня не бросят».
– Я вернусь, Максимка, обязательно вернусь!
Мысли о сыне придали ему сил, и, перевернувшись на живот, скрипя зубами и матерясь во все горло, он пополз вперед, приблизительно определив необходимое направление. Полз, не разбирая дороги, домой, к сыну и любимой жене, пока не свалился в ложбинку, на время укрывшую его от несущегося и ранящего лицо ледяного снега.
