Не криви душой, ломая судьбы,
Ты увидишь Свет среди безлюдья,
Ты поймешь, как дорог миг надежды
В море суеты безбрежной.
Ростов-на-Дону 2021г.
Пустота. Она страшнее всего. Страшнее ненависти, страха, презрения, жажды мести. Когда хоть что-то чувствуешь, ты еще живешь, а когда наступает пустота, это конец. Тебе плевать на все и вся, ты двигаешься как робот, ешь потому, что надо, а не потому, что хочешь кушать, на автопилоте отвечаешь на вопросы коллег и друзей, не видишь и не чувствуешь, что происходит вокруг. А самое страшное, что никому до тебя нет дела.
Всех устраивает банальный ответ, " все хорошо у нас, все по-старому, все живы, здоровы, и Слава Богу". И ни одной «лялечке» не приходит в голову просто взять и приехать, не отделываться рядовыми телефонными звонками, и до безобразия банальным вопросом "как дела? все хорошо?", а совершить элементарное простое действие, приехать. Да просто для того, чтобы бухнуть вместе в конце концов.
И пусть потом будет раскалываться голова от «передоза» спиртного, и будет за что-то стыдно, хотя ты не будешь помнить за что, но ты поймешь, что ты кому-то нужен, кто-то беспокоится о тебе и хочет помочь, понимает, что ты стала другой, что той жизнерадостной и верящей в чудо Тани уже нет, и с этим что-то нужно делать. Не плакать и сострадать, а принять решение и совершить поступок. Показать на собственном примере, что жизнь продолжается, что ты способна пережить и преодолеть даже пустоту.
Решение было принято, поступок совершен, в моей квартире раздался звонок. Не смотря в глазок, я открыла дверь.
– Глядя на Вашу мадам, обезображенную безразличием физиономию, я понимаю, что «шампусик» я прихватила не зря. Мать, ты почему в глазок не смотришь? Совсем страх потеряла? Сама ведь меня стращала, сыну моему, да и своему тоже, все уши продырявила про технику безопасности в наше нелегкое время…А сама? –
Пока весь этот словесный водопад выливался мне на голову, я прислонилась к дверному косяку, и смотря на Юльку, начала медленно оседать на пол, слезы текли, и я их не замечала.
– Ёптель – моптель. – Только и успела выдохнуть подруга, влетая в квартиру, на ходу сбрасывая пальто и бросая сумку. Юля опустилась рядом со мной на колени и обняла.
– Ты поплачь Танюшка. Поплачь родная, слезами говорят горю не поможешь, а вот душе и сердцу будет легче.
– Юлька, как хорошо, что ты приехала. –
Мы, обнявшись сидели вдвоем на пороге моей квартиры, входная дверь была открыта нараспашку, слезы тихо лились по моим щекам, но я возвращалась, маленькими шажками, еле ковыляя, я возвращалась…
– «Шампусик» сладкий, как я люблю? -
– «Конечне», ты сомневалась? -
Мы с подругой не часто ездим к друг другу в гости. Устраивать посиделки в однокомнатной квартире, где Юля живет с мужем и сыном было, как говорит мой сын, «напряжно». В нашей студии, в которой мы с сыном постоянно тремся боками друг о друга, было еще хуже. Общались в основном в кафешках, ходили в кино, по магазинам, ну и по праздникам, после поедания с родственниками салатов оливье и селедки под шубой, мы устраивали себе небольшой девичник. Мужиков разгоняли кого к бабушке, кого к дедушке, кого в баню с друзьями или на футбол. Обсуждали все, делились самым сокровенным, даже тем, во что, самим себе было страшно, признаться.
Наша дружба прошла жесткую проверку временем, и ревностью, и завистью, и бедностью и нам уже все было по плечу. Однажды наши посиделки по праздникам прекратились, кафе и магазины я стала игнорировать под предлогом усталости. Отгородилась от всех. Мне казалось, что так будет лучше. И видимо Юля, почувствовав неладное, нагрянула вот так, вовремя и без предупреждения.
– Ладно, мать, давай встаем, закрывай дверь, делай мои любимые бутерброды, разговор думаю нам предстоит долгий. Моя интуиция просто вопит о том, что то, что ты мне рассказывала, малая часть, того, что происходило на самом деле. Ох! – Ойкнула подруга поднимаясь.
– Старость не радость. Вот заклинит мне поясницу от твоих слез «соленющих», что-делать-то будем, а? -
Пока мы накрывали на стол, разливали по бокалам шампанское, подруга рассказала мне, что за то время, когда я наслаждалась гордым одиночеством, ей предложили должность главбуха в крупной компании, но она не знает соглашаться или нет. Валерка, ее муж, был против. Большая ответственность, директор – тиран, с ним никто не срабатывается, главбухи меняются как прогноз погоды. Компания в основном занимается продажей зерна и переработкой сельхозпродукции, находится за городом, добираться далеко и не удобно.
– А, как называется? – Без интереса поинтересовалась я.
– " Агроном". -
– Агроном. – Обреченно прошептала я.
– И как директора зовут? – Спросила чуть громче.
– Александр Михайлович Пострел. Наш пострел везде успел. Странный тип, я тебе скажу.
– Да-а, Ю-юль, он действительно везде успел. –
Я залпом выпила полный бокал шампанского. Не знаю, что было написано у меня на лице, дышать мне стало тяжело и невыносимо больно. Опять эта боль, разрушающая, обжигающая, не щадящая ни одной клеточки, как будто ты рассыпаешься на частицы, они куда-то несутся, и не остановить это ни контролировать ты не в состоянии, и наступает холод.
