1. Пролог
Я стою у входа в кафе и пытаюсь сделать над собой усилие и зайти внутрь. Мне страшно. Настолько, что сердце в груди готово выпрыгнуть наружу, а ноги едва держат. Хочется сбежать и никогда не возвращаться, но вместо этого я решительно толкаю дверь заведения и вхожу внутрь.
В нос тут же ударяет приятный аромат горького шоколада, корицы и молока. Я оглядываюсь по сторонам и направляюсь к угловому столику, прекрасно зная, что парни ждут меня именно там. Я приходила туда с ними обоими, и с Кириллом, и с Мироном, но только с одним из них кофейня стала нашим излюбленным местом. Тем самым, куда хотелось приходить только с дорогим человеком, смотреть на то, как он ест, как улыбается и подшучивает надо мной.
С Мироном мы были здесь только раз. Один единственный раз, после которого я поняла, что больше не хочу. Что это только наше место, наша с Киром «Шоколадница».
Я отгоняю от себя непрошеные мысли, подхожу к столику и засматриваюсь на любимую широкую спину. Я уверена, что Кир изменился. Стал другим за месяцы, что мы не виделись, возможно, повзрослел и завязал с гонками, которые меня пугали.
— Привет, — говорю едва слышно, привлекая внимание парней и заставляя Кирилла повернуться ко мне.
Не в силах вынести его взгляда, не в силах смотреть на него, я молча сажусь за столик и поворачиваюсь к Мирону. Я даже украдкой боюсь смотреть на любимое лицо, хотя парни совершенно одинаковые: тот же размах плеч, те же глаза, губы, скулы и прически, но я умею их различать.
Только Кир смотрит на меня так, что сердце падает куда-то вниз и гулко-гулко стучит, только он вызывает во мне бурю чувств и эмоций, с которыми я едва могу справиться. Только он прожигает глазами так, будто я единственная женщина, которую он с радостью бы столкнул в пропасть.
— Я беременна, — говорю и сильнее сжимаю в руках клатч. Стойко выдерживаю взгляд обоих парней и продолжаю: — Срок четырнадцать недель.
— Вот как? — произносит Мирон, смотря на меня. — Он… мой? Без проблем, если так, сделаем тест на отцовство и я возьму на себя ответственность, буду помогать с воспитанием, — быстро говорит Мир, заставляя меня чувствовать себя последней сукой. — Только причем здесь Кирилл? Ты думала, что без него я начну откручиваться от обязательств?
— Нет, Мир, — я набираю в легкие воздуха и смотрю прямо на парня, потому что смотреть на Кира невыносимо. — Я не знаю кто из вас отец.
Господи, я действительно это сказала!
Опускаю глаза куда-то в пол и чувствую, как меня начинает бить дрожь. Я знаю, что они оба смотрят на меня, оба оценивают. И наверняка сразу оба с ненавистью. Я и сама себя ненавижу за то, что случилось, но прошлого не вернуть и у меня будет ребенок. Я должна думать только о нем и из-за него сейчас здесь.
Кто-то из парней отец и они должны это знать, даже если оба не захотят меня больше видеть.
— Да ну нафиг, — слышу натянутый смех Мирона, — ты все-таки затащил ее в койку, — он разворачивается к Киру и продолжает, — пять балл…
Я едва соображаю, что происходит и вскрикиваю, когда Кир врезает брату по лицу. С раскрытым от неверия и удивления ртом, смотрю на то, как Мирон падает на пол вместе со стулом. Перевожу взгляд, полный страха, на Кирилла и не могу поверить, что это действительно произошло.
Они ведь… они ведь братья.
Я, наконец-то, могу изучить его лицо, вспомнить каждую черточку, впитать ее в себя как губка, чтобы доставать периодически и любоваться.
Кир помогает подняться брату, протягивает ему руку, а после смотрит на меня с ехидной и наглой усмешкой, от которой в груди тут же отдается болью. Парень разводит руки в стороны и выплевывает, поворачиваясь ко мне:
— Уж прости, Евочка, что повредил морду твоему любимому. Ничего, — он хлопает Мира по плечу, — до свадьбы заживет. Так ведь? Ну и ладненько.
Я смотрю на этот напускной фарс, на его мнимое спокойствие и на неживой взгляд, которым он смотрит будто мимо меня, и понимаю, что это не он. Не его привычное поведение. Я почему-то не могу пошевелиться, молча смотрю, как он достает из кармана ключи, те самые с брелоком льва. Вздрагиваю, осознавая, что он все еще ездит на байке, что все еще не сменил своего железного монстра на автомобиль.
— Удачи вам, дети мои, — Кир разворачивается ко мне, проходит взглядом по фигуре, подмигнув. — Мир и покой, тьфу, — морщится, как будто видит перед собой не меня, а что-то противное и продолжает: — совет да любовь.
Он огибает стол и направляется к выходу, ступая ровными, размеренными шагами, а я понимаю, что не могу позволить ему уйти.
Не сейчас. Не тогда, когда есть малейшая вероятность, что ребенок от него. Не тогда, когда я уже не могу отвести от него взгляда.
Я резко встаю со стула и делаю пару шагов вслед за тем, кому принадлежит мое сердце.
— Кир, — я выдыхаю едва слышно, потому что голос не слушается, но Кир останавливается.
Разворачивается ко мне и вихрем возвращается обратно. Приближается почти вплотную, нагло буравя злым взглядом, и выдыхает прямо мне в лицо:
— Никогда. Слышишь, никогда больше не называй меня так. Вообще, не обращайся ко мне, поняла? Забудь, что где-то в этом мире существует охуительная замена твоего идеала, потому что, этой замены больше нет, ясно?
