Из переписки с форума «Киноманы»:
Ugly: Ты единственный мой друг.
Sfrend: Не сомневаюсь. На форуме два зарегистрированных пользователя. Догадайся с семи попыток, кто?
Ugly: Это роли не играет. Тебе и только тебе я могу доверить первую читку моего киноромана…
Ugly: Ты где? Ау…
Ugly: Куда провалился? Откликнись…
Ugly: Ты чем там занимаешься? А ещё назывался моим единственным другом…
Sfrend: Извини-извини. Я здесь.
Ugly: Уже три часа прошло, как я тебе отослала свой шедевр. Не нравится?
Sfrend: Так-так-так. Нравится. Очень! Удивляешь! Сама написала?
Ugly: Естес-но, сама. Я могу в месяц штук десять таких накатать. Даже больше. Это совсем не сложно. Самое трудное – определить жанр написанного. Поможешь?
Sfrend: Непременно. Судя по первой странице, это полицейский детектив.
Глава 1
Ева Мария Фитцджеральд
Следователь вошёл в комнату для допросов и плюхнулся в кресло. Он смотрел на меня в упор, слегка обозначив кривую ухмылку. Начинается. Как это бывает в фильмах, сейчас посыплются предложения взять на себя все висяки местной полиции за последние пятнадцать лет. Взамен мне будет обещан минимальный срок. Это называется досудебным соглашением. Очень удобная лазейка в американской юриспруденции, максимально облегчающая жизнь следователей, адвокатов и судей. Но предложений не последовало. Он почесал подбородок и обратился ко мне неожиданно красивым мягким тенором:
– А теперь, Ева Мария, расскажи, как ты попала в Голливуд. С какой целью и что ты там делала?
Я ничего не поняла. Правда, правда. Поэтому переспросила:
– В какой Голливуд?
– Три дня ты играла в молчанку, а теперь дуру из себя строишь?
– Почему вы со мной так разговариваете?
– Как ещё с тобой разговаривать?
– Вы сексист?
– С чего ты взяла?
– Орёте на меня, тыкаете, обзываете.
Коп вскочил, нервно дёрнулся, укусил себя за нижнюю губу и снова плюхнулся в кресло.
– Она ещё меня обвиняет, – это было сказано куда-то в пространство. – Тут любой запсихует! Четвёртый день с ней вожусь, хотя у меня других дел по горло. Ты будешь говорить?
– Разве я не говорю? Вы не слышите, что я с вами разговариваю? Вы глухой сексист?
Глаза следователя налились кровью. Впрочем, не только глаза, морда тоже побагровела от бешенства. Он привстал в кресле, поставил руки на стол, вытянулся насколько мог в мою сторону и прошипел:
– Ты мне расскажешь! Ты всё мне расскажешь.
Я тоже приподнялась в кресле, поставила руки на стол, вытянулась в его сторону и неожиданно для него лилейно пропела:
– Я девочка. Вы обижаете меня своим обращением. Я буду жаловаться. Вас покажут по телевизору, как злостного сексиста.
Он целую минуту смотрел мне прямо в глаза. Не моргая и не отводя взгляд. Я тоже. Затем он устал от игры в гляделки и плюхнулся на место.
– Хорошо, Ева Мария. Если я буду обращаться к тебе уважительно, ты мне скажешь, как ты оказалась в Голливуде?
– Скажу. Почему, нет? Но я не пойму, о каком «Голливуде» вы всё время талдычите?
Он молча шмыгнул носом, потом набрал через него полные лёгкие воздуха и с шумом выпустил его через рот.
– Так, Доминик, спокойно. Ещё спокойней, – погладив голову, он закончил аутотренинг и снова обратился ко мне: – Тебя пятого дня сняли с крыши трёхэтажного здания кинокомпании «Уолт Дисней». Это не меня сняли. Это тебя сняли! Поэтому, не ты меня спрашиваешь, а я тебя спрашиваю: как ты оказалась на территории киностудии? – он всё время форсировал голос, повышая децибелы и высоту его звучания. – Что ты там делала?
Я выдержала паузу, пожала плечами, откинулась в кресле и спокойно произнесла:
– Я, правда, не понимаю, о чём вы меня спрашиваете.
– Ы-ы-ы!!! Тебя служба спасения сняла с крыши здания – это ты помнишь?
– Нет.
– Как такое может быть? Психиатры сказали, что ты здорова. Эксперты установили, что у тебя в крови не было ни капли наркотиков или алкоголя. Не инопланетяне же тебя там высадили?
– Не знаю.
– Кто знает, кто?
– Может, инопланетяне, я не помню.
– Тогда что ты помнишь?
– Всё. Спрашивайте!
– Ы-ы-ы!!!
Он, этот противный пожилой полицейский с тоненькими усиками под красным здоровенным носом и с холодным взглядом серых глаз, вскочил, схватил папку, хлопнул ею по столу, сел, снова вскочил, схватил папку и выбежал из комнаты.
Не прошло и пяти минут, как в команде копов произошла замена: на поле появился более молодой, более симпатичный и более человечный игрок в «вопросы-ответы». Он чем-то походил на итальянца – возможно, кудрявой головой или модным костюмом от Dolce & Gabbana. Новичок спокойно сел, посмотрел на меня и улыбнулся:
– Никогда не видел Доминика в таком бешенстве. Надо обладать особым даром, чтобы довести его до такого состояния.
Всё понятно: старая игра в доброго и злого полицейского.
– Ты, на самом деле, не помнишь, как оказалась на крыше киностудии?
– Да.
Это была сущая правда. Вернее, не так. Я помнила. Помнила всё. Такое не забывается. Такое нельзя забыть. Мне с этим придётся жить до конца своих дней. Просто я не знала, что Джонатан высадил меня на крышу киностудии. Откуда я могла знать, что это студия Уолта Диснея? Сверху все крыши одинаковы. На них нет указателей.
– Но хоть что-то ты помнишь?
