«Радость и горе неестественны для человечества. Естествен только покой, жизнь, наполненная блаженством».
Из книги Шри Муруганара «Падамалай» [9]
Кроме пустых развлекательных разговоров в этой книге есть три весьма важных раздела, каждый из которых (несмотря на «сказочную» форму изложения) содержит весьма серьезную информационную «начинку».
Один из них («Ни здоровый, ни больной») посвящен правилам поддержания и сохранения физического здоровья, принятым в традиционной китайской медицине. Как есть, пить, спать, чего делать и чего не делать.
Другой («Ничто не должно остаться непонятым») содержит «лекции мастера Мо» о Тай-Цзи-Цюань, причем не только о самом Тай-Цзи-Цюань, но и о способах его понимания и преподавания.
И, наконец, самый важный («Кажется есть, кажется нет») касается методов духовного развития, успокоения ума и тому подобных вещей, позволяющих «прямо сейчас» сделать жизнь легче и проще.
Несмотря на свою внешнюю простоту и безыскусность, изложенные здесь правила работают и их выполнение позволяет оставаться в нормальной физической и умственной форме, причем без каких-то особых усилий. Сказочная же форма изложения выбрана для того, чтобы процесс чтения был простым и приятным.
Эта книга – четвертая часть «Взрослых сказок о Гун-Фу», выпущенных издательским домом «Ганга». Первая из этих «не сказочных сказок» была посвящена Ци-Гун [1д], вторая – Тай-Цзи-Цюань [2д], а третья – мудрости [3д].
Четвертая часть «сказок» построена как совершенно самостоятельная книга, так что читать ее можно и отдельно, но, учитывая, что повсюду «в главной роли» выступает один и тот же персонаж (мастер Минь), вместе с первыми тремя «сказками» будет наверняка интереснее. Еще одна книга [4д], которая дополняет «Взрослые сказки о Гун-Фу», хотя непосредственно не входит в число. В ней идет речь о молодых годах учителя мастера Миня – господине Ване.
Ни в одной из этих книг не идет речь ни о каких реальных событиях, не упоминаются никакие реальные люди и имена. Все персонажи вымышленные и никого им подобного «в природе не существует и никогда не существовало».
«Бхагаван: Рождение и смерть, радость и боль… этот мир и эго – существуют только в уме. Если ум уничтожен, все это также уничтожается. Обратите внимание, что он должен быть уничтожен, а не просто быть скрытым. Потому что ум находится в состоянии покоя в глубоком сне. Он ничего не знает. Тем не менее, проснувшись, вы оказываетесь там, где были раньше. Страдание не прекратилось. Но если ум будет уничтожен, для страдания не будет основания, и оно исчезнет вместе с умом».
Из книги Шри Муруганара «Падамалай» [9]
Свамиджи: …Да, человеческая душа может вернуться на землю в форме собаки или змеи или в форме какого-то иного животного. Но это лишь временное состояние, имеющее целью отработать или исчерпать некоторые склонности, что возможно сделать, лишь воплотившись в такое тело. Затем душа вновь возвращается в человеческое тело и начинает эволюцию с того уровня сознания, которого она уже достигла в своём предыдущем человеческом воплощении.
Чандра Свами Удасин, «Зеркало блаженства» [11]
Вы можете называть меня Мастер Минь. Вы можете называть меня учитель Минь или уважаемый господин Минь. Вы можете называть меня Ман Минь, и это тоже будет правильно, потому что Маном зовут моего отца, так что Ман Минь – это что-то вроде Минь Манович. Но я очень не рекомендую вам называть меня просто Минем. Ибо во Вьетнаме за такие вещи я бил морду, не спрашивая ни имени, ни фамилии и не выясняя «кто такой?», «откуда?» и «кто за тобой стоит?».
Правда, это было во Вьетнаме, где все знают, что назвать человека просто по имени – это признак откровенного неуважения, а иногда и прямое оскорбление, в зависимости от контекста. Можно сказать «старина Минь», «дорогой Минь», «дружище Минь», «почтенный доктор Минь», в общем, как угодно, только не просто «Минь». Даже моя дорогая мама никогда так не говорила. Обычно она называла меня «мой дорогой сыночек Минь».
Правда, иногда Минем меня называл отец. Когда он так говорил, можно было бежать куда глаза глядят, ибо рука у него была тяжелая (настоящая мастерская рука), и слово «Минь» в его устах означало, что провинился я настолько, что даже не заслужил, чтобы меня называли по-человечески. А вот хорошую трепку заслужил вполне. Кстати, ни дед, ни учитель Ван меня так никогда не называли. Впрочем, у них были другие методы…
Так что когда я поехал учиться в Союз, я всем представлялся, как Миша. Ибо долго и нудно объяснять кому-то все эти вьетнамские тонкости… Правда, паре своих тогдашних учеников – Володе и Саше – я рассказал об этом, но и для них я был Мишей. А что, хорошее имя, мне нравилось, я к нему так привык, что иногда даже в мыслях называл себя именно так.
И вот представьте себе картину. Я, вьетнамский мастер Минь, выхожу утром из дома (а живу-то я сейчас в Ирландии) и вдруг слышу, как кто-то кричит на чистом русском языке: «Миша, не бей его! Миша, не трогай его! Миша, дай ему тоже покушать!» Вчувствуйтесь: вьетнамец, живущий в Ирландии, вдруг слышит русскую речь. И самое смешное: вьетнамца зовут Миша и он прекрасно понимает эту самую русскую речь. Мало того, вьетнамец очень даже не против побить кого-то. Правда, есть одно «но». Я сегодня никого не бил, никого не трогал, а еду я в жизни ни у кого не отнимал. Как можно отнять у человека еду?! Убить – пожалуйста, этому меня учили, сколько я себя помню. Убивать и лечить – две стороны одной медали. Это я умею. Очень хорошо умею. Хотя убивать я с некоторых пор не люблю. Но отнимать еду… Вьетнам бедная страна и отношение там к еде совсем не такое, как здесь. Азия – это вам не Европа. У нас жизнь человеческая ничего не стоит: хочешь убить – убей, это нормально. Например, в джунглях непривычному человеку рекомендовалось не ходить без сопровождающего по очень многим причинам. Но одно правило считалось особенно важным: в джунглях одинокого путника могут убить, если кому-то покажется, что его имущество стоит дороже автоматного патрона. Так что «убить» – это вполне в рамках традиций, а вот отнимать еду – это как-то даже неприлично.
