Урочище Каркыра издавна привлекало меня своим необычным названием, легендами и сюжетами эпоса «Манас». Эта местность богата целебными травами – душицей, морковником, осотом, чабрецом и джийде. Мед благодаря такому травяному составу обладает тонким вкусом и редким ароматом. В любое время года, за исключением зимнего, земля здесь напоминает удивительный ковер сочной, пленяющей взгляд зелени, вспоенной ручьями. Нигде не встретишь такого разнообразия ландшафта, такой игры света и тени, как в этом краю. Путешественники со всего мира сравнивают красоту этой долины с райскими садами Эдема.
Зеленые арчовые леса поднимаются по горным склонам. Постепенно, с набором высоты, ели превращаются в низкорослый стланец, потом заметно редеют и исчезают совсем. Только нагие мглистые скалы. В иных местах холмы по прихоти природы сошлись так близко, что между ними не поместиться ни пашне, ни хижине, только раздолье для выпаса скота. То вдруг долина расширяется, и жилые постройки, разбросанные там и сям, наводят на мысль о трудолюбивой бедности.
Сверху долина кажется бесконечной равниной, но, пересекая ее, видишь, как сильно она изрезана и рассечена. Причиной тому – многочисленные ручьи и речушки, которые, размывая свои русла, образуют ущелья и овраги. Река Каркыра, берущая начало в ледниках Кюнгей-Ала-Тоо, в среднем течении служит кыргызско-казахской государственной границей, а в нижнем – впадает в реку Кеген. Почти все летние пастбища находятся наверху урочища и покрыты зеленой травой. Вблизи высятся арчовые деревья, мощные корни удерживают их на крутых склонах, создавая впечатление волшебного леса.
Свое название это место получило благодаря серым журавлям, которые, как и путники Великого Шелкового пути, останавливаются здесь, чтобы передохнуть весной во время сезонных перелетов в Пакистан и Индию. В течение 10–15 дней, в зависимости от погоды, на относительно небольшом участке птицы, гнездящиеся в России и Казахстане, объединяются в многочисленные стаи и обучают молодняк, готовя их к большому перелету на зимовку.
Наука не дает исчерпывающего объяснения тому, как птицы находят дорогу во время перелетов и как разыскивают свои родные места.
С перелетами птиц связан любопытный исторический факт. Когда Колумб приближался к американскому континенту, он увидел большие стаи птиц, направляющиеся на юго-запад. Это означало, что земля где-то поблизости, и Колумб изменил курс и направился в юго-западном направлении. Поэтому он высадился на Багамских островах, вместо того чтобы оказаться на берегу Флориды.
У кого не отзовутся в сердце светлой грустью или далекими воспоминаниями прощальные журавлиные крики? Кто не проводит взглядом до самого горизонта скользящий по небу печальный клин? Глядя на отрешенно и устало машущих крыльями птиц, осознаешь, что летят они бесконечно долго и этот путь утомил их. На своем пути они пересекают великие горные массивы, перелетая высочайшую точку планеты – Эверест! Объяснения феномена выживания птиц на высоте десяти тысяч метров пока нет, есть лишь научная версия, что, поднимаясь ввысь, журавли замедляют метаболизм.
У самой восточной границы Каркыра, в местности Чааркудук (Пестрый Колодец), построен акклиматизационный лагерь для туристов и альпинистов. Нам с женой Светланой и внучкой Габриэлой предстояло провести несколько дней, наполненных особым содержанием. Увидеть что-то новое, окунуться в атмосферу тех, кто готовится посетить «заповедные выси», что является как бы иной стороной бытия, питая исследовательскую жилку, всегда связанную с нашим естественным любопытством.
Дорога до альплагеря из Бишкека неблизкая, но на машине мы движемся вдоль реки Чу. Дно ее покрыто галькой, камнями разной величины и окраса, берега поросли камышом и кустарником, смешиваясь с цветами. Основное русло разбивается на многочисленные ответвления, а затем, сливаясь воедино, течет степенно, неторопливо, по благодатной Чуйской долине, правый берег ее принадлежит Казахстану. Граница между двумя странами больше подпадает под определение сближения соседних народов и является источником дружбы и сотрудничества. Выжженные луга за рекой тянутся до самого подножия отрогов и кажутся безжизненными, в отдалении с южной стороны прорезаются снежные зазубрины Кыргызского Ала-Тоо.
Мы едем по Чуйской долине, по полуденному шоссе, мимо белых домиков, высоких тополей, садов, сжатых полей, среди чудного дневного мира. Навстречу бесконечным потоком движутся фуры из Китая, везущие пластмассу, ткани, химические продукты, шины, покрышки и многое другое. Поток грузовиков разбавляют трактора с бортовыми прицепами, груженные картофелем и капустой, арбузами и дынями.
Наступал полдень, когда шоссейная магистраль дугой втянула нас в Боомское ущелье[1]. Оно не всегда было таким, каким мы его видим сегодня.
Великий русский путешественник П. П. Семенов-Тянь-Шанский[2], со своим отрядом проехавший через Боомскую теснину по пути к западному берегу Иссык-Куля осенью 1856 года, мастерски описал, что представлял собой тогда Боом: «Когда мы вошли в ущелье, оно скоро так сузилось, что по правому берегу Чу, на котором мы находились, далее следовать было невозможно, потому что каменные утесы громадной высоты падали в реку совершенно отвесно. Мы вынуждены были перейти в брод бурное течение реки на левый берег, по которому и продолжили свой путь, но затем такое же препятствие заставило нас перейти опять на правый берег».
